По диким заповедникам Японского моря

---

На горизонте виднелся каменный лев – граница заповедника, ближайшая к нему одноименная бухта являлась заветной целью этого дня. На вид довольно недалеко – по прямой до Льва было не больше 15 км, да и бухт – раз-два и обчелся: Комсомольская (в которую мы вышли), Пионерская (названная так по огромному количеству детских лагерей, стоящих в ней) и сам Лев. Но на деле вышло иначе.

Первой преградой оказалась холодная река, которую пришлось переходить вброд по полосе прибоя (это же надо разуться, перейти самим, перенести жен на руках – медовый месяц! – и снова обуться). Затем потребовалось поискать тропу, идущую через перевал (делать 10-километровый крюк по объездной дороге совсем не хотелось). Опять-таки везде мерещились щитомордники – несмотря на все уверения, что в дождь они зарываются в землю и спят, их аура была постоянно с нами.

Из бухты Пионерской уже можно выбегать на радиалки в заповедник (длинный световой день позволяет), однако многие из пытающихся прорваться возвращались обратно – первые же скальные прижимы не пускали дальше. Когда-то по скалам можно было забраться наверх (в особо тяжелых местах висели страхующие веревки), но уже несколько лет как веревок не стало, а подниматься по крутым склонам с 30-килограммовыми рюкзаками даже в предыдущей бухте оказалось занятием не из легких. Зато у нас был проводник – Таня, которая с предыдущего посещения этих мест помнила, что есть и морской путь. Несмотря на суровый внешний вид, море в этом районе очень неглубокое, а камни на дне достаточно удобные для перехода (главное с них не соскользнуть!) – так что при малой волне и некоторой доле везения можно, переходя, даже не замочить рюкзаки. Единственная проблема – обувь. Босиком пройти могут только йоги, а ботинки с кроссовками мочить не хотелось. В итоге по дороге к "точке перехода" стали искать выброшенные на берег ботинки. Таковых оказалось немало. Можно было подобрать и размер, и цвет, и даже ногу (ибо на левую ногу правый ботинок налезает с большим трудом, а снимается только вместе с кожей). Большая часть обуви была почти новой – разве что непарной, а то бы многие уехали из Владивостока в обновке. Прямо страшно становится – неужели столько людей тонет в море? Или где-то потонул контейнеровоз из Китая? Но что поразило еще больше – это количество выброшенных на берег холодильников. Оные встречались через каждые 500 метров. И ни одного телевизора!

Осуществив 4 рейса по переноске рюкзаков (Антон за это время нашел-таки проходимый верхний путь), я почти достиг совершенства – если первый рюкзак попал в бухту с подмоченной репутацией, то последний (несмотря на некоторые признаки предстоящего волнения) был абсолютно сух – небольшие волны даже помогали, нужно было пробегать наиболее глубокие места в момент отлива (впрочем, где-то я уже об этом говорил).

В бухте Лев, хотя формально она находится за пределами заповедника, стоять запрещается. Так что лагерь установили прямо за огромным выброшенным на берег несколько лет назад буем. А костер (первый настоящий костер!) развели прямо под ним. Не гарантия невидимости, но дополнительный шанс. Вечером, вероятно вспомнив Медведевское "плесни мне рому в чай", покуражиться решил Антон. Плеснул потемну изрядную порцию, так что допивали все вместе. После чего немного побуянили – поорали песни, почитали мантры ну и, конечно же, искупались в море.На горизонте виднелся каменный лев – граница заповедника, ближайшая к нему одноименная бухта являлась заветной целью этого дня. На вид довольно недалеко – по прямой до Льва было не больше 15 км, да и бухт – раз-два и обчелся: Комсомольская (в которую мы вышли), Пионерская (названная так по огромному количеству детских лагерей, стоящих в ней) и сам Лев. Но на деле вышло иначе.



Встали утром рано – нас ждал единственный в России морской заповедник. Его начало подтвердила находящаяся в нескольких сотнях метрах от лагеря красная табличка, где помимо констатации данного факта значилось угрожающее "стоянка строго запрещена!" Стало быть, надо идти.

Заповедник встретил непрошеных гостей усилившимся дождем, суровым подъемом, пролетающими мимо оленями и собирающимися во все имеющиеся в зоне достижимости пакеты грибами. Грибы наверное были хороши – от одного их вида мы словно попали в некую аномальную зону: спустился густой туман, из которого периодически проявлялись заброшенные дома с привидениями да катакомбы, ведущие в неизвестность; дорожки двоились, троились и попросту множились так, что невольно вспоминались древние легенды о витязе и камне с надписями; где-то справа внизу грохотал бушующий океан, а мы почти наощупь проникали внутрь этого сюрреализма.

Из тумана выплыли скалы. Значит, мы пришли, куда надо – на Кёкуры Бакланьи (Кёкур – это, вероятно, в переводе с японского "маленький островок", по крайней мере, будучи японцем, я бы назвал его именно так), самое красивое место в Северной части заповедника, цепь уходящих далеко в море островков, островочков, островочечков и просто скал. В солнечную погоду наблюдатель с соседнего мыса может снять изумительную их панораму, перемежаемую узенькими проливами – очень интересно наверное приплыть сюда на лодке и понырять (почти вертикальные скалы столь же отвесно уходят в воду, а между ними наверняка можно найти огромные полчища рыб, звезд, крабов и прочих морских обитателей). Но сейчас, сквозь рваные полотна тумана, можно было увидеть только ближайшие островки, ослепительно белые валы, разбивающиеся о берег да то ли каменную арку, то ли скульптуру, изображающую некоего человека, у которого снесло крышу, туловище, а он всё продолжает шагать на чей-то зов, исходящий из глубин океана.

Наскоро перекусив под могильными соснами курагой, изюмом, орехами и шоколадкой, мы двинулись дальше. Кёкурами открывалась первая большая бухта заповедника – бухта Горшкова. Песчаный пляж и волны призывали к купанию – тем более, что в воде не чувствуется ни дождя, ни пронизывающего ветра. Главное только в воду заскочить быстро, пока еще жарко от ходьбы с тяжелым рюкзаком, а после водных процедур бахнуть рома. Если бы была хорошая погода, то можно было бы здесь и остановиться, а остаток дня посвятить купанию, сбору ракушек и небольшим радиалочкам. Но в дождь решили добраться до следующей бухты, именуемой Средняя. По расстоянию она была совсем недалеко, километрах в пяти, но в том-то и загвоздка, что по прямой до нее не дойти...

Дело даже не в отсутствии троп (сквозь кусты мы уже продирались, а про щитомордников забыли почти полностью) – заповедник был перегорожен колючей проволокой. То ли она осталась с советских времен от многочисленных военных частей затруднять передвижение вражеских армий, то ли сохраняла от набегов оленей молодые дубовые рощицы, то ли была предназначена хитроумными егерями специально для нас, но перелезать ее с рюкзаками желания не возникало. Решили обойти... После 2 часов движения вдоль проволоки (благо и дорога была почти автомобильная) стали закрадываться смутные сомнения, а туда ли мы идем. Антон и Таня пошли искать подтверждение высказанным сомнениям на окрестной вершине. Вернулись очень нескоро, подуставшие и запыхавшиеся. Видимость на вершине была нулевая, но моря не было даже слышно. Зато нашли лестницу, по которой можно перелезть через ограждение. Сменили направление в пользу более вероятного. Через полчаса напоролись еще на одну ограду. Перелезать не стали.

Внезапно послышались голоса. Егеря? Нет. Из тумана выплыло несколько парней прозаической деревенской наружности. "До моря далеко?" – "Часа полтора ходу." – "А что за бухта, Средняя?" – "Нет, Троица. А из Средней – вы идете". Оказалось, что мы повернули на 180 градусов и идем не на интересующий нас берег моря, а на противоположную сторону полуострова. И почти уже дошли! Полная автоматизация – никаких егерей, ноги сами выводят из заповедника! Так что в Средней бухте вместо ожидаемых 4-5 часов дня мы оказались уже на закате. Палатки ставили по темноте почти возле воды – любой 3-балльный шторм смыл бы нас без всяких проблем. Но сил искать лучшее место уже не оставалось. Равно как и на грибы. На примусе приготовили картофельное пюре – девушкам приносили его уже прямо в постель.