Теперь я и сам могу ответить на поставленный в теме вопрос. Привожу отрывок из рассказа про состоявшийся поход (отсюда:
http://mikka.livejournal.com/161225.html ).
Недалеко от устья Федюшкиной Речки я наткнулся на тропку, пусть и невзрачную. Вскоре она вывела меня на древнюю давно заросшую протоку, где стала напоминать лесную дорогу.
К реальности возвращали кусты и поваленные деревья, иногда намертво перегораживавшие проход. Судя по следам, наиболее активно эта, да и последующие тропы используются копытными. Хотя на отдельных участках попадались и зарубки, и заломанные ветки, вскорости, однако, бесследно исчезавшие. Протока повела меня сначала почти перпендикулярно в сторону от Китоя, затем плавно повернула и вывела к каменистой пересыхающей протоке.
В целом, путь вторую половину этого дня и первую следующего пролегал то по берегу (проще всего было на песчаных участках), то по теряющимся лесным тропкам. Лишь изредка приходилось продираться сквозь кусты, казавшиеся безобидными после прошлогоднего Сахалина. Судя по всему, ранее тропа использовалась активно, но к настоящему времени подзаросла, потому и часто теряется.
Пара небольших прижимов без проблем облезлась поверху (в одном случае нужно было подняться на 3-4 метра, в другом – на 15). А вот последний, перед выходом Китоя из теснины на просторы Главного Саянского разлома, я перешёл в сапогах по камням; глубина достигала 30 сантиметров. Вот его в большую воду облазить было бы затруднительно: пришлось бы набирать не менее сотни метров, причём прямо у прижима это сделать почти нереально: нужно было бы вернуться на какое-то расстояние назад.