в Иркутске 05:07, Мар. 29    

Поход на Хамар-Дабан 2003

Дни с Одиннадцатого по Тринадцатый

9 августа 2003 года, день Одиннадцатый

Гладь Соболиного озера
Встаем поздно, настроение матрасное. После завтрака и положенных валяний, опять пробираемся левым берегом озера пообщаться с Семеном. Его на месте нет, поэтому натоптанной тропой идем вверх по ручью смотреть на водопад. По пути встречаем Семена, он уже успел все осмотреть. Мы дошли только до первого, самого нижнего каскада из пяти, но и он очень красив. От воды дует влажный ветер и холодно, несмотря на солнечную погоду.

На поляне рядом с Семеном теперь стоит группа из 4 человек, прошедшим маршрутом через гору Мамай и реку Осиновку. Люди это бывалые, знающие, мы пытаемся узнать у них, где нам лучше провести время, оставшееся до возвращения домой. Они советуют или сбегать на пик Черского, или прокатиться по Круго-Байкальской Железной Дороге до порта Байкал, там переправиться в Листвянку и уже оттуда ехать в Иркутск.

Много опять общаемся с Семеном, и к обеду возвращаемся в лагерь. По пути на тропе столкнулись с группой ребят и девчонок из Улан-Удэ, вежливо раскланялись. У них, оказывается, есть катамаран, – прощупываем возможность завтрашней переправы через Селенгинку в районе ее стрелки с рекой Снежной. Народ приятный и интересный, но, болтать вроде бы больше не о чем, поэтому постояв немного на тропе напротив друг друга и пригласив бурятов на вечерний чай расходимся.

В лагере выясняется, что Валя со Змеем так пока ничего и не нарыбачили. Обедаем, обсуждаем нашу дальнейшую судьбу. Группа склоняется к тому, чтобы не ходить на Черского, прокатиться по железке вокруг Байкала, да и я сам не прочь постоять на берегу озера, которое вроде как почти уже и забыл.

Приплывают на кате наши знакомые из Улан-Удэ. Гостей принимают, угощают чаем, по такому случаю с руководителя удается стрясти аж двойную порцию сухарей. Дальше в ход идет гостевая банка консервов, и мешок бурятских сухарей тоже съели.

Приходит Аня, без рыбы, но с мешком жимолости. Народу у нас здесь много, а места мало, поэтому кончается все тем, что она мешок неудачно положила именно в то место, куда чуть попозже решил сесть Валя. Зато сок выжимать не надо.

Договариваемся с гостями о завтрашней переправе, и после этого до самого вечера откровенно гоняем балду. Змей учит всех желающих кидать топор, и некоторое время мы азартно пытаемся его воткнуть в бревно. Я мастерю лук из подручных материалов, и изображаю Вильгельма Телля.

Вечером на ужин праздничный плов. Змей и Рыбников замечают странные круги на воде и идут рыбачить на песчаную косу, которая начала появляться из-под спадающей воды. Вытаскивают двух рыбин, и махают руками, показывая, каких размеров была третья, порвавшая леску и унесшая ее с собой. Вечером Валя и Рыбников идут через протоку смотреть сеть – она пуста. Рыба Соболиного озера не столь глупа, как можно подумать, и умеет делать выводы.

Халявный день подходит к концу.


10 августа 2003 года, день Двенадцатый

Встаем рано, но в 9, как было запланировано, все равно выйти не успеваем – народ собирается медленно. В третий раз за три дня прохожу левым берегом Соболиного озера, но теперь с рюкзаком. Катамаран виднеется далеко впереди, уже около противоположного берега, мы начинаем торопиться.

Часто приходится идти по колено в воде, чтобы не пробираться сквозь стланик на склоне. Выходим наконец на тропу, и ускоряемся еще больше. Однако тропа вновь возвращается к берегу, и по случаю поднявшейся воды, приходится шагать по воде и скользким камням.

Наконец приходим на конец озера, буряты уже там, катамаран собран и ждут только нас. А мы опаздываем – стыдно... Решаем выходить не дожидаясь наших отстающих – все равно надо будет еще кат собирать. Андрей оставляет Рустика дождаться остальных, а мы рвем вперед!

Сказать, что мы шли спортивным темпом – это ничего не сказать. Да, конечно, набитая слоновья туристская тропа позволяла такой темп, но все равно, я даже поддавшись азарту погоди, недоумевал, куда все так бегут? Пропустив в одном месте всех вперед по вполне определенному делу, я отстал всего на пару минут, но потом с максимальной скоростью, на которую был способен, догонял, догонял, и никак не мог догнать убежавших вперед! Минут через 30 мне даже подумалось, что я как-то обошел случайно всех по боковой тропке, и теперь бегу впереди, и потому не могу никогда догнать. Вот это был марш!

А тропа вилась вдоль Селенгинки, теперь уже не Барун- и не Зун-, а просто Селенгинки, вытекшей из Соболиного озера. Здесь это была полноводная горная река, шумевшая на каменистых порогах, и вроде бы даже сердито петлявшая меж горных пород, которые еще не успела пропилить.

...А в это время в нескольких километрах позади Рустик вел группу Ходящих Неторопливо. "Рустик!", – спрашивали его Ходящие Неторопливо. – "А ты уверен, что мы идем правильно?". "Уверен конечно", – отвечал им Рустик. – "Дрооон!!!"...

Место сбора катамарана. Впереди устье Селенгинки
Наконец мы выбежали на берег Селенгинки метров за 200 до ее устья. Здесь река устраивала мощный слив, после которого, как обычно в таких случая, самоорганизовался небольшой омут непонятной сине-зеленой глубины, с вдающимся в него большим плоским камнем. Здесь из чехла опять выпрыгнул катамаран и стал приобретать свою настоящую форму.

Пока собирается катамаран, болтаем с ребятами из Улан-Удэ, обмениваемся почтовыми адресами. А вот и наши Ходящие Неторопливо подошли, злые как красные помидоры. Наверное, заслуженно злые. Змей пытается что-нибудь выловить в зеленой воде, но безуспешно, а тем временем катамаран готов, и Змей, как самый водокатамараноплавающий, оказывается в своей стихии. Они вдвоем с Кириллом из Улан-Удэ последовательно перевозят всех нас, и заодно, – а честно говоря, за одно они бы не согласились, – поэтому за две банки консервов перевозят подвернувшихся туристов.

Змей с Кириллом плывут до устья Селенгинки на кате, а все остальные идут берегом. На песчаной косе у устья Селенгинки останавливаемся на общий обед на 15 человек, в двух котлах. За дровами бегали в лес, к нему нужно подняться на уступ, который, видимо, отмечает уровень весеннего паводка. С удовольствием бродил по этому чистому хвойному лесу – с удовольствием остался бы там наподольше.

Буряты собираются плыть до самого Выдрино на катамаране, а мы же выходим на народную тропу, которая здесь идет вдоль Снежной. В самом начале, правда, мы каким-то образом теряем ее, и бродим по лесу, попав в конце концов в такой бурелом наваленный, что на землю даже спускаться не надо – все идти по стволам упавших деревьев.

Дальше тропа идет все прямо по высокому берегу реки, открывая красивый вид на хребты и пик Тальцинский на противоположной стороне. Постепенно, километр за километром ложатся под наши ноги, и горы вдруг расступаются и остаются позади. Река вырвалась на свободу из плена гор, а у меня же совсем другие чувства. Мысленно прощаюсь со здешними горами, и надеюсь на скорую встречу.

Идем ходками по 25 минут, неподалеку от Выдрино тропа пересекает просеку, и мы пасемся в зарослях малины, но очень скоро начинается цивилизация, и мы выходим на асфальтовую дорогу, с которой ушли в некотором количестве километров дальше на восток.

По автомосту переходим Снежную, и скоро видим сохнущий знакомый кат. Валя, Змей и Рыбников идут в Выдрино за вещами, а мы поем с друзьями из Улан-Удэ песни. Мне запомнился гимн Бурятии – здорово было бы, если бы и у нас был гимн, который можно было бы с удовольствием петь всем вместе.

Наш народ возвращаются с вещами, ставлю новокупленную палатку, ночевать в ней будем мы с Рустиком. Провожаем друзей, которым пора садиться на поезд, и скоро ложимся спать сами.


11 августа 2003 года, день Тринадцатый

Встали в 6.20, и без завтрака пошли на станцию Выдрино. Погода опять испортилась, накрапывает дождик. Аня меняет билеты, чтобы приехать пораньше домой, поэтому с ней уже пора прощаться. Теплые "до свидания" на холодном мокром перроне, и мы едем на электричке в Слюдянку. За окном разошедшийся дождь чертит косые мокрые иероглифы на стекле, и хмурится серый Байкал.

В Слюдянке выясняется, что сегодня туристического поезда не будет. Раздумываем, а не поменять ли билеты и не уехать ли пораньше домой.

Тем временем выясняется, что в порт Байкал может поехать рабочий поезд, который здесь называется "мотовоз". Один из таких уже стоит в западном тупике, но он собирается ехать только до Маритуя – это примерно на пол пути до порта Байкал. Рустик пошел искать второй и выяснил, что он сможет нас взять, но только в Култуку, у начала старой дороги.

После недолгих совещаний едем на автобусе в Култук. Там уже стоял один мотовоз, но он никуда не собирался ехать. Валя, Змей и Рыбников куда-то ушли, а вдруг ветреный непостоянный мотовоз поменял свое решение – он готов ехать. Ребят, к сожалению, нет, и поезд уезжает без нас.

Долго ждем на станции, пережидаем небольшой ливень, и тут выясняется, что следующий мотовоз будет еще очень нескоро, и, к тому же, может и вообще не поехать. Решаем возвращаться в Слюдянку. В Слюдянке заходим на рынок, потом на телефонный пункт, обедаем, потом приходим на вокзал – на путях стоит наш мотовоз, и он вот-вот поедет!

Закидываем рюкзаки к нему на платформу, запрыгиваем в кабину - и поезд трогается. Очередной резкий поворот событий этого непредсказуемого дня. Наверное, чтобы мы поярче почувствовали дыхание цивилизации.

В Култуку уже можно вылезти из кабины и ехать на открытой платформе. Солнце опять светит и греет, байкальская погода показывает свой нрав, переворачиваясь на 180 градусов. Едем на платформе, любуемся на Байкал, привольно раскинувшийся по правую руку и горы, уходящие скальными ступенями вверх по левую руку.

Мотовоз не торопится, едет со скоростью не больше 20 километров в час. Кругобайкальская железная дорога уже загнулась на северную кромку Байкала, и здесь на каждом шагу поезд идет через тоннели, сложенные из цельных камней. Часто переезжаем через каменные арочные мосты, Байкал плещется будто на расстоянии протянутой руки. Сквозь прозрачную воду видно, как круто уходит вглубь дно и теряется там в темной синеве.

Место нашей дневки
Жуем конфеты и пряники, фотоаппараты не перестают фотографировать. Над Байкалом летают чайки, а на противоположном берегу сходят к воде далекие горы Хамар-Дабана, и огромные кучевые облака висят, зацепившись за их спины. По мере того, как дело начинает клониться к вечеру, с поверхности Байкала начинают подниматься легкие облачка.

На одной из станций слезаем и ждем поезд, который должен отъехать километра на 4 назад и сгрузить шпалы. Валяемся на обрывистом берегу Моря, чайки летают и протяжно насмехаются. Время, так ускорившее свой бег утром, опять неторопливо замирает.

Поезд, сгрузивший шпалы опять подбирает нас, и едет дальше. Вдоль дороги появляются жилища человека – иногда это разваливающиеся домики, а иногда наоборот, современные коттеджи, и теннисными кортами и бассейнами.

Подъезжаем к Маритую – единственному месту на протяжении КБЖД, где есть разъезд – во всех остальных местах поезд еле-еле находит себе место по берегу, чтобы проехать. Перед деревней долго стоим на красном семафоре, потом, видимо не выдержав, поезд медленно проезжает под так и не сменившим цвет семафором. Со станции отъезжаем дальше еще километра четыре, и сгружаемся. Здесь группа бурятских стройотрядовцев работает со шпалами. Идем на виднеющийся неподалеку пляж, и встаем прямо на берегу, в нескольких метрах от прозрачной холодной воды.

Облака каждые полчаса показывали нам новое представление
Солнце скрылось за горами, чистое синее небо начало темнеть, и только на далеком противоположном берегу кучевые облака все так же висели над Хамар-Дабаном. За дровами нам с Рустиком пришлось лезть очень высоко. Несколько сушин полетели со склона, в несколько приемов докатившись практически до самого лагеря. Ужинаем рожками и чаем с печеньками.

Когда на Байкал опустилась темнота, ветер абсолютно стих. Из-за гор Хамар-Дабана появилась ярко-оранжевая луна, отбросив на воде сначала дорожку, а потом и просто маленькое пятно, почти ровное свое отражение, замершее как и все вокруг. Байкал затих. Полная тишина, нарушаемая только нашими собственными звуками: ложки звякают о кружки, иногда шуршат пакеты. Говорим тихо и мало, будто не хочется невзначай разбудить спящий Байкал. На противоположном берегу кое-где зажглись далекие огоньки – Байкальск с его знаменитым комбинатом...


Безвременье

...Лежу в темноте на берегу у кромки стихшей воды и, не в силах оторваться, смотрю на луну и звезды. Рядом со мной, такой же притихший, замер кто-то большой-большой, невообразимо прекрасный, многозначный и устало-разумный. Не вставая протягиваю ему свою руку, и он принимает ее, от нашего рукопожатия разбегаются неслышные волны, которые добегут до каждого залива, отзовутся чем-то в каждом скальном прижиме.

Прикосновение к вечности, когда действия невозможны, слова не нужны, а мысли излишни. Здесь и сейчас можно увидеть одно из многочисленных лиц Байкала, потому что я чувствую, как он лежит рядом со мной, и вместе со мной смотрит в звездное небо. Подняться на локте, и заглянуть в его лицо, увидеть отражение звезд в его глазах, понять и принять его чувства, – того, кто здесь смотрится в это небо уже целую вечность. Не хочу подниматься. Когда-нибудь мы посмотрим друг другу в глаза – он снизу, а я сверху.

Иду спать в палатку, и уже лежа в спальнике, пока глаза не закрылись сами собой, смотрю через окно палатки, обращенное к воде, на яркую луну, декорации из высоких облаков и пятно света на далекой-далекой ряби...



<<< предыдущая главаначалоcледующая глава >>>