в Иркутске 01:42, Мар. 29    

Гуамыш. Не документальный рассказ.

Автор:Василий Титов
Опубликовано:25.01.2018
Ключевые слова: Памиро-Алай, Гуамыш, горы, альпинизм

Не путать, это не мышь на Гуа, это Памиро-Алай.
Массив Гуамыш, восточная часть от 5100-5200, главная – (5367 м)

Я стоял на леднике у края трещины и тупо смотрел в черную дыру под ногами, следы по которым я шел обрывались здесь, за трещиной следов на снегу не было. Ледник закрытый, снега по щиколотку... провалился? глазам не верю, оцепенение. Саня, Саня, несколько раз крикнул ни своим голосом в черную дыру ледника – жутковатая тишина, полное безмолвие, в этом отроге ущелья мы были одни, беспомощность, растерянность, какое-то отчаяние и что то навалилось как будто сзади на меня – что делать?, что делать? Гулко, гулко стучало в висках. Эмоций, чувств нет, после такого восхождения и который месяц в горах сил на эмоции не было.

Саня побежал вниз, в лагерь, снимать контрольный срок, побежал в одной тельняшке, с ледорубом, без куля. Все промокшие насквозь шмотки нес я, баул был таким тяжелым, что сразу его поднять не мог, сначала закатывал на камень, здесь поблизости камня не было, поэтому если сниму, потом придется тащить его волоком до первого камня. Резко, почти упал на снег. Голова заработала по инструкции, как учили – выдолбить ледовый столбик для страховки, спуститься вниз на веревку, дальше по обстоятельствам, жалко нет кручьев, все оставили на дюльферах, даже ледовые марковки, как бы сейчас пригодились, да... дюльфер был бесконечный.

Ладно, одел снарягу, еще раз крикнул в дыру, совсем темная ты какая то, ни чего не видно, надо бы еще дыр понаделать, чтоб светлее было в трещине, пошел вдоль нее ковырять дыры, солнце жгло, надо снимать темные очки в трещине они не пригодятся, а когда посмотрел без очков о Мама мия, что это там вдалеке, виднелась еле заметная... она... – полоска следов с другой стороны трещины, какое облегчение, вот чертовка костлявая, до чего испугала, сначала меня пол часа назад, теперь Саню, счет 1-1, кричать от радости не было сил. Уважуха однака, вылез, бродяга.

Медленно отпускало, все обмякло, опять упал на рюкзак, одел очки – сверху смотрело фиолетовое небо, снизу долина–красота неимоверная, ледник языком полога спускался к речке, за спиной крутяк Гуамыша, ущелье внизу было необычно для такой высоты широким, речка разлилась вширь, солце в зените жарит, одежда парит, все блистало. Хорошо-то как.

От прилива сил смог подняться с кулем, наверное, под 50 кг на заброске, четыре дня назад таскали рюкзаки, взвешивали на весах по 36 кг и веревку сверху кидали, так легко шлось – после двух смен в Дугобе, а сейчас-это мы попали под настоящий водопад на дюльфере, вода как из бочки долго лилась сверху и из бот выливалась снизу, маршрут с удобствами, душ включен, вот куль поэтому малеха потяжелел. Оставалось еще дойти до лагеря.

Ели передвигая ноги набрал доходяжный темп, опять сюрприз, екорный бабай, Санины следы делают такой крюк, так примерно на пол часа, огибая моренное озеро, впереди есть проливчик напрямую но широкий, метров 5, нет, нет – прыгать буду через проливчик, будь что будет, заодно и искупаюсь, однозначно, столько еще дополнительно тащиться, не хочу, нет прыгать. Отдельно перекинул вещи через воду, не совсем гладко, правда немного «паруснула» Серегина палатка и стала плавать по озеру, но камнями прибил ее к берегу, не успела утонуть, об ней потом. Посидел, собираясь с духом, разбежался и прыгнул... искупалась только одна нога, жалко, зато по самые. Пока шел, гора не отпускала, правда теперь только воспоминаниями.

Идти кстати на нее нам было неизбежно, дхарма или карма это не разберешь – одна 4-Б в районе, а нам с Саней не хватало только по одной 4-Б в двойке до КМС, выбора не было. Проблема была в другом, и какая проблема. С этого маршрута развернулись на этой недели, одна за другой две группы причем не сразу, а после двух ночевок на маршруте, не пройдя даже половину, не прошли даже половину за три дня??? Причем это были не лагерники, а сборы. Ну литовцы ладно, а когда мы узнали что не прошли красноярцы эти безбашенно-безстрашные скалолазы, что-то жутковато стало. Маршрут явно требовал 4 ночевки, но 4-Б с четырьмя ночевками? Ни кто не даст такой контрольный срок. Это что 5-Б?

У Панамарчука были другие мысли, а мы его понимали без слов. Собирались безприкословно. Даже не было мысли не идти. Вся мощь духа Вити, просто гнала нас всю дорогу на горе, мы пролезли весь маршрут с двумя ночевками, мы просто не могли иначе. Не имели право подвести Виктора Понамарчука. Да, были люди в наше время. И были горды, за себя, что греха таить, что не облажались перед красноярцами и литовцами, что мы смогли, но скромно молчали, кто поверит в россказни про трудности на 4-Б? Что вы говорите?, 4-Б с двумя ночевками? Ха, Ха, Ха, поищите другие уши.

Я не знаю, что думали те кто понимал, куда мы идем, но один точно все представлял – Сергей Богомолов, он дал нам 50-метровый репшнур, вместо второй основной веревки и палатку немыслимо легкую. Поклон ему низкий, мне стыдно перед ним до сих пор, палатку я чуть не утопил когда кидал вещи через перемычку, а репшнур мы весь изрубили на дюльферах.

Часть спуска был дюлфер по кулуару, то ли больше, то ли меньше километра. Остаться без основной веревки было нельзя – изрубили весь реп на спусковые петли, сначало делали двойные, потом одинарные. Оставили все до одного крюка на дюльферах. Крайний крюк на дюльфере – лепесток, совсем тоненький, тоненький и просто мизерный, мы Саней его хорошо запомнили, смотрели на него заворожено, забили в трещину и... тихо спускались, почему-то были уверены, что выдержит, а может надеялись на русское авось, когда кончились крючья, спускались так, лицом к склону, так можно было хоть как-то реагировать на летящие камни. Они бились о стенки кулуара и метались от одной к другой. Мы смотрели на них ошалелыми глазами, увернуться на крутом фирновом склоне шансы были, но больше теоретические, поэтому отношение к ним больше философское.

Костлявая сначала взялась за меня, слишком серьезная гора, как же так, просто так отпустить ребят, слишком борзо себя ведут, и пошло все по классике, как в кино, или в книгах про альпинизм. Все случается буквально на последних шагах восхождения, даже не верится, что я это не сам придумал, но у меня есть алиби, честно пионерское! Саня – свидетель. Подскользнулся буквально на последнем шаге маршрута, крутой снежно-фирновый склон – бергшрунд, Саня прыгает с верхней кромки далеко-далеко, метров 10 вниз на ту сторону. Я смотрю сверху как он красиво катится вниз по снегу на заднице и... вдруг в следующий миг вижу свои ноги выше своей головы, на подошве кошек ком налипшего снега – полет над гнездом кукушки. Полет для меня почему-то сильно растянулся по времени, что-то мистическое, как в замедленном кино. Вижу внизу бергшрунд, лечу прямо в него, но до него, почему то кажется еще очень, очень далеко. Нет эмоций, страха, мозг не правдопадобно спокоен, даже пугающе хладнокровен, надо говорит просто крутнуться вперед – получается... и брюхом качусь по Саниному накатанному в снегу жолобу вниз. Саня был сильно, мягко говоря, удивлен, моими кабриолетами. Не знал еще, что впереди его ожидает.

Да, кстати про маршрут, повезло конечно с погодой, но ни одного срыва, даже проскальзывания не было. Начинали, как положено, по инструкции, связались и полезли, час лезем – ощущения, что стоим на месте. Маршрут гигантский по длине, он просто смеялся над нашими копошениями. Так мы и за пять дня не пролезем, развязались и просто полезли, темп резко вырос, после обеда нервы сдали – связались, но шли одновременно, с совсем минимумом крючьев.

Лезли поочередно, почти поровну, с разделением труда, на скалах со льдом впереди шел Саня – он был в кошках, лез быстро и надежно, я в триконях по чистым скалам. Десять веревок ключа – немного обледенелых почти вертикальных скал прошли довольно уверенно. Ко второй ночевке вышли на бесконечно длинный гребень, была уже ночь, теплая и лунная, луна близко-близко и яркая-яркая, совсем рядом, где-то необычно сбоку.

Стало ясно, что в контрольный срок не вписываемся, надо было что-то решать, или спать или не спать, и мы решились, повешали баулы в мульде на крючья и поперли в ночь по гребню, картины ночью на такой высоте просто не реальные, одно большое небо и звезды, и больше ничего, гребня совсем не чувствуется, все время хочется за что-то взяться или опереться. Пошли в ночь, по неизвестному маршруту, налегке, без рюкзаков, без пуховок, что говорить, борзота и молодость, зато утром были уже на спуске. Ладно, накатили воспоминания, а еще идти и идти.

Сплошная пойма реки, вот разлилась – кругом вода, но совсем мелко. Камни. Парит воздух, как на нагретом асфальте миражит, плавает волнами как вода. Далеко впереди еле угадывается человек, он как будто летает в испарениях, тоненький такой, откуда он один мог здесь взяться? На душе спокойно, гору сделали, Саня контрольный срок должен снять.

Человек все ближе, надо сделать вид, что иду бодро, хотя бы не так сгибаться под кулем. Это был Генадий Шилоносов. Привет-привет, ты куда? Тебе помочь? Не привык я, чтоб мне помогали, очень тронуло. Рюкзак его сильно удивил, страшно тяжелый, но пошел он очень быстро. Я не поспевал, за моим спасителем, он всю дорогу нес рюкзак, за 20 метров перед лагерем был громадный камень, Генадий буквально повешал на меня рюкзак и я легким, в кавычках, шагом вошел в лагерь, а он даже не вышел из за камня за мной, типа я сам пришел. Обогнул камень и незаметно вошел в лагерь. Низкий поклон тебе Генадий Шилоносов. Главное было не показать крайнюю усталость.

Нас встретил смурной Виктор Понамарчук, буркнул издалека – «что так долго?», и «почему так быстро бегали по гребню? мы думали, что то случилось», в переводе на русский язык это означало – "все нормально мужики, гора засщитывается, показали класс, не стыдно за вас, утерли нос даже красноярцам". На душе стало совсем легко, но... голодно. Я еще не знал что, мне не дадут даже раздеться, что через два часа выход и снова на Гуамыш по 5-А, и что пройдем мы ее реально по времени за день с новыми незабываемыми трудностями и мистикой, а сейчас одна забота, как бы не проспать... ужин.


Титов Василий