Хроники Хамар-Дабана

Часть 4

Отражение кругосветки

"Кругосветка"
как она есть

Метеостанция

Светляки угольев сонно помаргивают

— Сань…, а Сань…(неужели звательный падеж?) Слышь-ка что. Погоду вроде в Инете дают на два дня приличную. Может в "Кругосветку"? ("Кругосветка" – гребневой маршрут: г.Слюдянка – Метеостанция – Чертовы ворота – пик Чекановского – гребень р.Безымянная/р.Утулик – Плато – р.Безымянная – ст.Мангутай)

Балаха почесал затылок (свой) – вот уже 13 лет не ходил "Президент Кругосветки" по своему любимому маршруту.

— А-а…, давай! Только нужно еще кого-нибудь зацепить.

Вода из каменушного водопадика

Озерцо с зависающими стрекозами

Зацепился только один Котян. К нему зацепилась палатка, а ко мне, как обычно – самогоновка. А мы собственно, тем временем, зацепились за машину и рванули с обеда в Слюдянку к Жигаловым на стоянку и, вперед, по 13-ти капитально отреставрированным мостикам до Метеостанции. В первый день, к вечеру, на нее и вышли. По сообщению аборигенов, два дня шел дождь; вода поднялась в четыре раза, а медведи от такой жизни поднялись на дыбы. Врут, конечно. Ночь. Тихо все, Хамар-Дабан под властью Гипноса (греч. – Хозяин сна, сын ночи и брат-близнец смерти; ух ты, оказывается смерть – дочь ночи!), только светляки угольев сонно помаргивают в кострище. Пора спать – все угомонились, лишь издалека еле доносится треньканье гитары.

Вверх, вверх, на гребень

Пик Чекановского

Выходим в 9 утра на серпантин и на подходе к Чертовым Воротам заправляемся водой из каменушного водопадика. Каждому по 2 литра в заранее припасенные пластиковые бутыли – все, теперь вода только через сутки, на спуске к Безымянной. Гляди-ка, а болотце-то на перевале превратилось в живописное озерцо с зависающими стрекозами. Вверх, вверх, на гребень. А грибов-то…! А мошки-то… еще больше!

— Все руки искусали уроды! – посетовал Балаха.

Небеса разверзаются...

Тур каменной морды

— Да я уже сотню проглотил, наверное, теперь обедать видимо не буду. – Топаем по гребню – далеко впереди выполаживается (значение балахиного слова не нашел в словарях, в принципе и так понятно) пик Чекановского. Скоро будем… Пик. Тучки начинают сгущаться, погромыхивать и ходить кругами. Иногда небеса разверзаются, но не водой, а светом, перемешанным с вьющимися вокруг нас уродами. На пути попадается тур каменной морды – "морда" – подумал я, "да, это я" – отдумалась морда.

Этот самый гребень

Бивни доисторических мастодонтов

Интересное дело – этот самый гребень. То вверх, то вниз, то мох, то стланник, то карниз…

Выжженные солнцем и иссушенные ветром добела обнажившиеся бивни доисторических мастодонтов, сплошь устилающие склон до горизонта – останки кедрового стланика крошатся под натиском наших протекторов (Котян, правда, в каких-то кроссовочных лысых тапочках, но он молодой еще – ему вообще босиком бродить положено!). Та-а-к… Впереди скальный участок, тропка исчезла – будем обходить… Обошли, твою мать!!! Все равно сбросы. Техника преодоления – неснимаякулянараскоряку (прим. – непереводимый идеологизм).

— Са-а-ня! – это Котян встрял на сбросе – Лови мой куль.

— Ну, давай…Кидай… – Балаха балансирует на скальном уступе.

В воздухе просвистел рюкзак и врезался Балахе в голову – БУЦ-Ц!

— Ай!! Блинн!.. Ты че!!! Ты куда кидаешь? Ты в меня попал!!! Ну-у-у, ты чайник!...

Ую-У возвращающийся Котян

... длинношерстные облака пасутся...

Светлого времени до захода солнца осталось часа полтора. Пора вставать на ночевку. Как раз и на перевал Ручейный выскочили. Находимся в точке невозврата маршрута: теперь в любую сторону одинаковое расстояние на выход. Балаха занимается костром, я – палаткой, а Котяна отправили вниз за водой – вдруг есть недалеко? Ую-У… – возвращающийся крик Котяна (а я-то думал он кричит только мяу!). Есть вода! Ну, другое дело, живем хлопцы! Тогда и самогоновки можно по чуть-чуть. А вскинем-ка взгляд, вокруг… Лиловыми ночными тенями ночь укутывает замершие склоны Хамар-Дабана. Сбившиеся в тесное стадо, длинношерстные облака пасутся внизу у наливающегося свинцом Байкала. Марево заката слабеющими сполохами угасает за гребнем. Засыпающие, подрагивающие угли костра, подернутые сизыми прядями дыма…

Балаха стряхнул пот на хребет Хамар-Дабана

Плато

— … Да-а, жарковатое утро сегодня. Хорошо хоть сначала ветер был. А теперь – вся ж…а в мыле – Балаха стряхнул пропитавший его пот на, окаменевший от такой наглости, хребет Хамар-Дабана.

— А ты, Саня не теряйся, ты его коробочку складывай, вечером мыться будем – Гы-ы… – моя усмешка (прим. – насмешливое движение рта, как и при смехе, но без звука, бывает доброй и злобной, не умора!).

Идем по гребню на плато (франц. plateau, от plat – плоский, плоскогорье, плоская подставка под наши нижние заплетающиеся конечности). А плато все нет и нет… Обед? Семь бед – один ответ! А воды-то и нет! Значит и обеда нет… Плато! Сбросили кули – Балаха побежал на разведку спуска (процесс называется – вспомнить все), мы в это время активно разлагаемся, отбрасывая охлаждающую гору тень. Повезло горке. Да-а…, быстро он вернулся, ну что ж, двинули на спуск.

Мелко моросил противный прохладный дождик, медленно стекая по ее мерцающей коже. Она стояла одиноко, на самом краю, совершенно обнаженная и беззащитная, прислонившись накрытой прядью волос щекой к остову древнего исполинского кедра. Ее зеленоватые пушистые ресницы опустились и подрагивали от стыда. Я, сидел, замерев на склоне, и боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть. Ее звали Елка.

Теперь и этот склон знать будем

Ветра вроде не было. Обеда вроде тоже. И до воды до сих пор не дошли. Мы ломимся на спуске по буераком. Балахин процесс "вспомнить все" не прошел нам даром, и вышел боком. Зато теперь и этот склон знать будем! Нет худа без добра. Бу-Бух-х, мое тело тунгусским метеоритом вспарывает мох головой. Голова цела? Да. Зато штаны – нет. В такие моменты сумеречное сознание озаряет понимание значения тропы (разг. тропа – постоянный, набитый след в места жировок крупных животных и место сброса жировок у горников^*). Передых: впереди медвежья купальня – ржавое озерцо вливается в наши раскаленные глотки. Рубиновая кислица, чернеющие гроздья жимолости, пересвист рябчиков среди поваленных реликтовых стволов – ЧАЩОБА НЕПРОЛАЗНАЯ – пролазится с треском! Ба-Лах, Ба-Лах!!! – Балаха неожиданно для себя совершает полное боковое сальто на крутом склоне и приземляется не снимая куля. Красиво! Но больно! Накрапывающий дождь превратил все вокруг в мокро-скользящий параллельный мир.

— Почему Алексеич первый не пойдет? – заверещал насквозь промокший Котян впереди.

— Давай, давай… – ухмылка (прим. – старшая сестра усмешки) Балахи защищает мой замыкающий шлангизм в группе – Все равно все насквозь…

Где там стрелка? Да вот она, река Безымянная! Построились и стенкой вброд. Делов-то. Уф… Тропа! Местами в завалах и обходах, но как же быстро сразу идется. В просветах леса Безымянная парит поднимающимися клочьями тумана. Выход. Шоссе в стальных лужах. Кирпичная разбомбленная остановка Мангутай. Мы уже в сменке^**. Нарезанные остатки колбасы, кусок хлеба в налипших крошках и помидор на скамейке – наш запоздалый сегодняшний перекус. В рейсовом ПАЗике, приткнувшемся на обочине, водила лениво раскидывает карты. Хорошо. Скоро отправление.

Прошли…

---

* Горник – (жарг.туристическое) муж. Человек, шибающийся по горам, жен. – горняжка, то же самое (в молодом и стройном состоянии) и горниха (в заматеревшем состоянии).

** Сменка – комплект сухого белья и обуви, который приходится все время тащить на себе (часто бывает тоже мокрым).