Кошмар-Дабан

Хамар-Дабан с видом на пик Порожистый...

Хамар-Дабан – горы южного Прибайкалья. Кошмар-Дабан, как его называют иногда. Причины на это есть: у каждого, кто ходил здесь, наверное, наберется пара-тройка историй-триллеров, которые можно рассказывать начинающим туристам для того, чтобы навсегда отбить у них охоту путешествовать по этому замечательному, но суровому краю.

...и с видом на пик Тальцинский

Это только с виду Хамар-Дабан кажется таким мягким да уютным, как диванные подушки. А на самом деле...

Суров старик! Зимой душит обильными снегами, летом – обкладывает затяжными туманами, дождями, градом. Реки его своенравны и непредсказуемы: за какой-то час дождя безобидный ручеек может превратиться в ревущий поток. Но самое незабываемое на Хамар-Дабане – это частые встречи с медведями.

За многие годы хождения по Хамар-Дабану накопилось множество таких впечатлений, о которых люди говорят: "Это Кошмар-Дабан". Хочется рассказать о них, чтобы те, кто соберется здесь путешествовать, не обольщался зелеными ласковыми холмами, виднеющимися с транссибирской магистрали из вагона поезда при подъезде к Байкалу.



Ручей Грохотун – правый приток Снежной. Дикое место, красивое. Водопад недалеко от устья реки рассыпается веером по склону. Идет человек по тропе, любуется. Фотоаппарат достал. Присел. Встал. Отошел. На камни поднялся. Щёлк! Еще – щёлк! Душа ликует: погода чудесная, славные получатся снимки! Один человек на тропе, сам с собой. С природой общается, мурлычет себе под нос, улыбается солнцу. На разведку он пошел, под перевал Байкал.

О! Какое чудо! Впереди по тропе мелькнули три мохнатых комочка – медвежата! Вот бы сфотографировать! Но стоп.... Где-то рядом, наверное, и мамаша. Внезапно похолодело в груди, сделались ватными ноги. Еще не увидел зверя человек, а уже почувствовал – зверь давно держит его в поле зрения. Какая-то невидимая телепатическая нить уже установилась между ними. И она подсказывает: зверь близко!

Хозяин тайги

Человек понял: медведица сзади. Ощутил затылком прожигающий насквозь неподвижный взгляд и горячее дыхание. Надо повернуться. Не стоять спиной! Медленный поворот головы. Да, вот она, мамаша. В двух метрах. Видимо, шла по пятам. Тяжелый взгляд черных глаз. Остановилась. Изучает. Что она видит в человеке? Добычу или противника? Ружья у человека нет. Интересно, сыты ли ее медвежата? Сейчас июнь. Ягод еще нет, но зато здесь полно черемши – медвежьего лакомства.

Где-то читал человек, что нельзя показывать свой страх зверю, а не то станешь его добычей. А если зверь почувствует в тебе равного соперника – может уйти. Что же делать?

Человек, надо сказать, роста был малого, веса – бараньего, и угрозы медведю, конечно же, представлять не мог. Зато у него был станковый рюкзак! Глядя медведице прямо в глаза, человек начал медленно снимать рюкзак и поднимать его над головой, чтобы казаться выше. Сработало! Зверь отступил на шаг, но не уходит. Стоит на тропе. И вперед не убежишь – там медвежата, и назад, в лагерь, не уйдешь – перегородила медведица всю дорогу.

Постояли немного друг против друга. Медведице, видимо, любопытно стало: что за остолоп ее стращает своим рюкзаком? Подойти, понюхать его, что ли? О, нет! Только не это! Придется отступать. Человек сделал несколько шагов назад. Медведица мигом сообразила, что он ей не противник. Подошла к нему еще поближе. Господи! Надо что-то срочно придумывать!

Человек, то ли с перепугу, то ли от проснувшихся древних инстинктов, в ужасе зарычал охрипшим голосом. Медведица отскочила от неожиданности: все-таки, противник, а не добыча. Вон, каким басом может. А если противник, то надо защищать потомство, ведь медвежата там, за его спиной. Медведица тоже медленно встала на задние лапы и угрожающе заворчала. Спокойно, человек! Ты не должен ее бояться! Надо рычать громче, чем она! Руки уже дрожат от напряжения, держа рюкзак над головой. Как хорошо, что в рюкзаке только куртка, дождевик, да два бутерброда, а не полная загрузка! Что есть духу, человек отчаянно заорал утробным голосом, перекрывая своим криком шум водопада. Медведица чуть отошла и опять встала на задние лапы. Тоже рычит! А что если двинуться ей навстречу? Деваться-то все равно некуда! Человек храбро сделал шаг вперед, зарычал, медведица потопталась и отступила. Еще шаг! Медведица стоит, наблюдает. Словно понимает, что следующий шаг человек уже не осмелится сделать – он может стать для него последним. Тогда надо орать как можно громче! Наклонив голову набок, как любопытная собачонка, медведица села и наблюдала за странным маленьким, но таким наглым существом.

Этот кошмар продолжался для человека очень долго. Так долго, что в лагере его уже потеряли, потому что он не вернулся к намеченному сроку. И тогда обеспокоенные друзья вышли ему навстречу по тропе.

"Гена-а-а!", – разносилось по долине Грохотуна многоголосое эхо.

А Гена, зажав намертво онемевшими, вытянутыми вверх руками, каркас рюкзака, уже ничего не слышал, и только хрипел беззвучно и обессилено на зверя.

То ли медведица услышала, что где-то рядом уже не один, а много людей, то ли почуяла в этом упорном человеке силу, то ли просто не была голодна, то ли вспомнила про убежавших детей.... Но вдруг, почему-то, она замолчала, и, потеряв всяческий интерес к смешному человечку с поднятым вверх рюкзаком, потрусила мимо него к своим медвежатам, не оглядываясь.

Придя в лагерь, Гена долго не мог сказать ни слова. Просто потому, что он напрочь потерял свой голос.*







Встречи с медведем летом не так страшны – он сыт и добродушен. Главное – не ходить по тайге одному и без ружья. Чаще всего наши летние встречи с хозяином Хамар-Дабанской тайги заканчивались позорным побегом мишки: зачем ему связываться с оравой орущих и улюлюкающих рюкзачников с длинными палками? Но другое дело – март.

Пригрело солнышко на южных склонах, вылез голодный медведь из берлоги после зимней спячки: вот тут его берегись, он страшен. Худой, встрепанный и злой. И есть пока еще ему нечего – только снег да камни кругом.

По рассказам охотников, просыпается медведь в начале марта, если осень была для него неурожайной, голодной, или зима очень рано наступила. Выспался, оголодал и вылез искать пропитание.

А в начале марта – такое классное катание на лыжах! Каждый год хожу с разными попутчиками то на реку Утулик, то на хребет Комар, то по Главному хребту, а иногда просто на ГМС "Хамар-Дабан" в гости к охотнику и метеорологу Андрею Никифорову. Андрюха – отменный враль, мастер рассказывать таежные байки. Он запросто может Вас убедить (и Вы поверите, в конце концов!), что у него в колодце водятся хариусы. Он даже при Вас вытянет удочкой пару рыбок. Мы поначалу покупались на его россказни, но потом верить перестали, и только наблюдаем иногда, да ухмыляемся, когда он за чашкой чая на ГМС надувает других простачков. Здорово у него получается: все ему верят!

Но нас-то он уже не проведет, думали мы. И поэтому, когда он в очередной раз, с лукавой хитринкой в глазах описывал огромного шатуна, который бродит по Утуликской лыжне и сжирает добычу из его охотничьих силков, мы хохотали от души: "Какой медведь в начале марта? Ну, ты, Андрюха, загнул! Сознайся лучше, что просто хочешь, чтоб мы остались здесь и скрасили твое одиночество!"

Переночевав в ГМС, утром проходим перевал Чертовы Ворота и скатываемся вниз по реке Спусковой. В устье Спусковой мы обычно не спускаемся – она петляет в низовьях, в наледях вся. Только лишние километры наматываешь. Надо вовремя заметить Андрюхину тропку по левому берегу Спусковой, не доходя до устья километра три, подняться по ней на террасу, а затем спуститься в долину Утулика. Отсюда до Андрюхиного зимовья (его называют Березовое) около 7 км.

Вечереет. Торопимся к Березовому. На спуске с террасы неосторожно вписываюсь в поваленное деревце. О, черт! Как оно оказалось тут, прямо на лыжне? А вот еще, и еще такое же. Все они подкопаны и выкорчеваны, лежат на лыжне свежими комлями кверху. Содрана кора! Мамочки мои! Это же Андрюхин шатун кору глодал! Вот и следы по снегу. Мой попутчик Иван медленно оседает в снег: "Что делать-то будем?" И тут же соскакивает как ошпаренный: "Бежать надо, бежать!" Хотя бы до зимовья Кентавры, уж не до Березового! И потихоньку, потихоньку, стараясь не хрустнуть ни одной веточкой, выбираемся из мишкиного завала. Орать бесполезно: в это время года его ничем не напугаешь, даже выстрелом. Вот нагромоздил-то деревьев! Словно засаду нам специально устроил! Выпрыгнули на Утулик – здесь чуть-чуть спокойнее, все-таки широкая долина реки, хоть лоб в лоб уже с ним не столкнешься. Хотя это мало утешает: бегает-то медведь – будь здоров, хоть и неуклюжий с виду.

На Утулике дымящимися лепешками разложены последствия мишкиной трапезы. Вот обложил-то со всех сторон! Поскольку все содержимое еще горячее, даем деру. Но, кажется, мы бежим как раз в ту сторону, куда ведут его следы. Точно! Они ведут к Кентаврам! Сердце бьется часто-часто. Хорошо, что хоть зимовье Кентавры находится немного в стороне от лыжни, на левом берегу реки. Есть надежда, что ветер, легонько дующий нам в лицо, уносит наши запахи и звуки вверх по долине, а не в нос зверю.

Мы гнали по лыжне так, что бешеное сердце выпрыгивало из груди. Еще 3 км взорвавшегося адреналина и мы у Березового. Взбегаем в крутую горку и в ужасе замираем: у входа в зимовье шевелится какая-то фигура. Столбенеем. Ну, все, песец, дальше бежать некуда.

И вдруг фигура охнула и моментально скрылась за дверями зимухи! Это человек! Какая это радость, встретить себе подобного!

Молодой мужчина Валера, турист-одиночка из Иркутска, тоже был загнан медведем в это зимовье и жил тут уже вторые сутки, не решаясь идти ни вниз, ни вверх по реке. Он рассказал, что вниз по течению тоже ведут следы медведя, и потому лучше возвращаться обратно, через перевал – там короче дорога к людям.

Решили выходить ночью. Кто его знает – вдруг зверь ночью спит? Да и на перевале надо оказаться утром, а не в обед, когда появится лавинная опасность. А ведь до него отсюда 22 км. В 4 часа ночи встали на лыжню. Луна освещает долину реки как прожектор, бежать светло и легко. Утуликская гонка продолжается, но уже втроем: Валера впереди, я в середине, Иван – сзади. Нам всем постоянно мерещится, что сзади хрустит снег. Иван то и дело оглядывается. Ему страшнее всех – он последний на лыжне. Когда дошли до Кентавров, луна закатилась за хребет, и стало темно, как в преисподней. Придется подождать до рассвета в зимовье. Посидели немного у растопленной печки, выпили чаю. Как страшно выходить за дверь. Но не сидеть же здесь до лета!

Чуть расцвело, поскакали дальше. Вот они, поваленные деревья со съеденной корой. Вот медвежьи следы и кучки. Вот он объелся коры и побрел попить воды. Вышли на Спусковую в надежде, что здесь его уже не встретим – вчера-то здесь было чисто. Не тут-то было! И здесь теперь тоже все истоптано! Когда же он успел? Вчера он был на Кентаврах! Значит, сегодня утром! Вполне возможно, что он опять идет где-то впереди нас. Вот наш вчерашний обеденный костер – здесь он тоже все обнюхал. Дерево, у которого мы мирно заваривали лапшу вчера, изодрано лапами – когти точил.

Только перед перевалом следы медведя, наконец, ушли в распадок и больше не вернулись на лыжню. Снег уже, конечно подплавило солнцем, и мы поднимались на перевал, проваливаясь в снег по уши. Но почему-то мы были уверены на все 100%, что никакая лавина на нас не сойдет после всего того, что мы пережили за последние сутки.

Андрюха Никифоров нисколько не удивился, увидев нас опять на ГМС. Обрадовался: "Я знал, что вы вернетесь! Готовьтесь, я баню для вас затопил".



Самое тяжелое в лыжном походе по Хамар-Дабану – это тропежка. Особенно после того, как выпал свежий снег. Особенно, если в группе всего 2-3 человека, и меняться впереди идущему приходится через 5-10 минут.

Один знакомый турист-лыжник из Москвы (М. Ю. Васильев) спрашивал меня: "Ну и зачем тогда нужен тебе этот "Кошмар"-Дабан? На маршруте надо получать впечатления, а не мучаться!" Ну что ответить? Я и не знаю. Может, он и прав. А мы с Иваном, моим ежегодным попутчиком, ходим сюда много лет. И каждый год после очередного приключения в "Кошмар"-Дабанах говорим друг другу: "Ну, все, хватит! Больше мы сюда ни ногой!" А проходит год и мы опять в Слюдянке: "Может, по Байкалу теперь?" Ну, нет! Только на Хамар-Дабан!

А ты, Михаил Юрьевич, был на Хамар-Дабане? Сходи, и он тебя не отпустит!

Изумрудная зелень кедров, ультрамариновое небо, солнце как на черноморском побережье, и горы, горы сверкающих снегов! А еще просто замечательные встречи с такими людьми, какие живут на ГМС.

На Утулике в начале марта мы с Иваном попали в очередной снегопад. Снег выпал ночью, пока мы спали в Березовом. Вышли утром: вот, незадача! Назад, что ли идти? Да ладно, поплетемся потихоньку, может, кто пошустрее догонит: вон, сколько их вчера на ГМС ночевало, любителей Кошмар-Дабана.

Вдвоем тропить невесело. Тем более что сзади целая демонстрация лыжников, но они прикатят сюда через полдня. Вздохнули и потопали. Через час нас догнал еще один попутчик, ночевавший, видимо, в Кентаврах, и мы с радостью уступили ему дорогу. Мужики, Иван и Валера, по-джентельменски решили тропить сами и не пускали меня вперед, я шла сзади и любовалась на их мучения. Но женщина – существо вредное: если ее заставлять что-то делать – она воспротивится, а если пожалеешь ее и не дашь тяжелой работы, она сама за нее ухватится. Вот и я, в конце концов, заныла, что я сильная, что могу тропить, а они, если так будут выматываться вдвоем, то просто не дойдут. После чего они, как мне показалось, с облегчением пропустили меня первой. Дело пошло быстрее, ведь теперь нас трое, а значит и отдыхает после тропежки каждый из нас дольше. Так мы дошли часа через три к водопаду – левому притоку Утулика за тринадцатым(!) поворотом реки от Березового.

Иду, троплю. Участок что-то попался уж больно заснеженный. Ладно бы по колено, так ведь почти по пояс. Чтобы поставить лыжу на снег, ее сначала надо вытянуть из сугроба, сделав "ласточку", потом поставить вертикально впереди себя, надавить, и то же самое проделать другой ногой. Балет, eлы-палы, с рюкзаком! А можно, если снег не спрессован, не видя собственных лыж, волочить ноги под снегом, раздвигая грудью сугробы. Вот таким способом я и приволочилась к месту своего второго рождения.

Когда на Хамар-Дабане идет обильный снегопад, то случается, что снег ложится прямо на открытую воду реки, и река не успевает уносить его. Такие ловушки таежных рек опасны: кажется, идешь по снегу, а на самом деле – по воде. Особенно часто случается это на крутых изгибах, на глубоких и быстрых участках рек.

Я почувствовала, что снег становится ненормально глубоким. Обойти эти сугробы невозможно, потому что слева – наледи от водопада, а справа – скала. Сил уже не было, подошла очередь меняться впереди идущему, но как-то неудобно уступать дорогу в самом сложном месте тропления. Выберусь, думаю, из этого сугроба и тогда отдохну. Но вот уже снег по грудь! И я чувствую, как в мои ноги стремительно просачивается вода.

Стоп! Главное – не дергаться! Надо попробовать медленно сдать назад. Мужики ничего не подозревают и еще торопят: "Правильно, правильно идешь, куда попятилась?" Нет! Не получилось. Чувствую, как стремительный поток понес мои ноги по течению. Мне бы заорать сразу, чтобы мои попутчики начали меня вытаскивать, а я словно онемела. Почему-то казалось, что они и так все видят и должны вот-вот помочь. Но они увидели всю эту кошмарную ситуацию, только когда мое тело медленно развернуло и уронило в коктейль бурлящей черной воды вперемешку с глыбами снега. О, ужас! Мои попутчики вместо того, чтобы мне помочь, отскакивают к берегу! Я вижу их обескураженные лица в тот момент, когда мой рюкзак уже затянуло под лед, а ноги в лыжах безрезультатно шарят в потоке в поисках дна. Почему они стоят и смотрят?! Боже! Они не могут подойти – снег рушится!

Остались только руки и голова. Палки – не отпускаю, словно чувствую, что они – мое спасение. Хватаю руками края промоины, но снег обрушивается и засыпает меня с головой. Ну, все! Я уже подо льдом, наверху – только мокрое от снега лицо. Вытягиваю в последний момент палки вверх и ору: "Да помогите же, вы-ы-ы!" Я уже не вижу того, что мои спасители бросили рюкзаки и ползут мне навстречу. Хватают за кольца палок. Уже находясь подо льдом, чувствую, что какая-то сила держит лыжные палки и помогает мне сопротивляться потоку. Медленно вытягивают сантиметров на тридцать. Ну вот, хоть солнце увижу в последний раз. Глоток воздуха. Даже весело как-то стало! А вот и их глаза. Лица напряжены. Не могут вытащить. Конечно, я такая лошадь. Да еще и рюкзак зацепился подо льдиной. "Снимай рюкзак!", – кричат. Да вы что, ребята, как же я палки-то отпущу? Сколько раз говорила своим детям, чтоб расстегивали ремни рюкзака на опасных участках, а сама.... Да кто же знал, что здесь опасно? Каждый год ходим – всегда тут крепкий лед.

Кажется, мужики теряют силы. Кряхтят, но все без толку. В их глазах я читаю последнее "прости". Ну, нет, я еще поборюсь! Не знаю, какой голос мне подсказал, но я вопреки просьбам мужиков не шевелиться, начала яростно биться в воде, как в предсмертной агонии, собрав последние силы. И, о чудо! Рюкзак отцепился! Ну, давайте же, мужики, последний рывок! Хоп! Вытянули! Осталось только ноги с лыжами из-подо льда выкрутить, но это уже мелочь.

Ой, как хорошо-то жить на этом свете! Солнышко греет! Э, мужики, вы что это? С ума посходили, что ли, на радостях? Не смейте меня раздевать! Спасли, так все можно, что ли? Да живая я, живая! Да не замерзла! Да нет у меня никаких судорог! Сама переоденусь, а вы – пошли, пошли все вон, вон за тот камень! Лучше костерок организуйте-ка!

Скоро был костерок...



Маршрут (лыжный, 1 кат. сл.):
г. Слюдянка – ГМС – пер. Чертовы Ворота – р. Спусковая – р. Утулик – ст. Утулик.

Виновники этого "кошмар"-дабана не горы, а беспечность и самонадеянность людей. Нельзя идти на Утулик зимой без палатки, если не видел здесь в глаза ни одного зимовья. Нельзя тащить за собой в снега Хамар-Дабана физически неподготовленных рыхлых тетушек, жен и малолетних детей – это не курорт. Нельзя идти без карты, если ты здесь в первый раз. Нельзя ходить сюда на "авось". Надо рассчитывать возможности доверившихся тебе людей.

У нас с Иваном был трудный Утулик. Ни одной спокойной ночевки! На ГМС ночевали толпы туристов (36 человек!) и нам, пришедшим сюда уже не первыми, досталось спальное место под столом. 8 марта здесь всегда так! Какой-то подвыпивший бурятик из Улан-Удэ пел над нами под гитару режущим слух фальшивым голосом до самого утра.

Думали – отоспимся на Березовом. Где там! Два мужика на соседних нарах храпели так, что нам всю ночь по очереди пришлось свистеть. Свистнешь потихоньку – замолчат минут на пять. Потом еще громче захрапят.

И вот, наконец, после трудного перехода по снегу, мы забираемся на хребет, в охотничье зимовье Иванова друга из Байкальска. Иван и сам принимал участие в постройке этого зимовья, чем очень гордится. Зимовье построено недавно, и ни один турист про него не знает, потому что оно очень высоко от реки и путь к нему ведет по крутому ледопаду. Поднимались сюда уже вечером. Лыжи оставили у берега Утулика, воткнув их в снег. Растопили печь, сварили ужин, обсушились. Немного поболтали и легли спать. Свечу гасить не стали – она и так уже прогорала.

Дрема быстро охватила уставшее тело и мозг. И вдруг... В час ночи слышим скрип снега и тяжелое дыхание за дверью. Опять, что ли, шатун? Требовательный стук в дверь. Ну, слава Богу, человек. Открываем заложку. Вваливается совершенно обессилевший мужик, падает возле печки и плачет: "Ребята, вы нас спасли! Помогите!" Ничего не понимаем. Как спасли, если мы вас и не знаем даже? Ничего не объясняя, он просит помочь, и мы спешно одеваемся и выскакиваем в ночную тайгу вниз, к Утулику. В кромешной тьме идем за ним. Куда идем – не понимаем. Тропа, вроде, в стороне проходит. Свет фонарика вырывает из тьмы веревку, висящую на краю ледопада, внизу плачет детский голос. Кое-как объясняем мужчине, что тропа проходит рядом, и не надо по таким кручам тащить детей. Он взвинчен, не слышит нас. Подходят две женщины. Они тоже взволнованы, с трудом владеют собой. С дрожью в голосе объясняют, что часть их группы замерзает внизу на прижиме, и не могут слезть со скалы...

А дело было так. Два друга решили вывести на прогулку по Хамар-Дабану свои семьи – жен, сестер и детей от 8 до 13 лет. Сами они, когда-то давно, видимо, будучи молодыми и тренированными, говорят, пробегали от ГМС до станции Утулик за день по хорошей лыжне. (Это 85 км!) Они, конечно, понимали, что их женщины, а тем более дети, не пройдут такое расстояние за день и поэтому расспросили знакомых, где находятся зимовья. Но ни одно из них они не нашли за все 4 дня своей "лыжной прогулки"! Потому что снегопад завалил следы охотничьих лыж. Первый ночлег у них был на ГМС. Второй – в устье Спусковой, в разрушенном зимовье без крыши и печки. (Новое зимовье они не нашли.) Третий день они после холодной ночевки уже еле передвигали ноги и надеялись выйти поскорей к Байкалу. Но темп был не тот, хотя они и шли уже по готовой лыжне. Сумерки их застали на прижиме левого берега, где в Утулик впадает теплый ключ, и вода в реке в этом месте никогда не замерзает. Они, не знали того, что прижим проходится снизу (надо проползти по берегу под нависающей скалой, сняв лыжи и рюкзак, прямо рядом с водой). Они полезли наверх прижима и там засели на уступе, потому что не могли уже слезть вниз. В темноте женщины и дети отказались двигаться дальше и, присев на скалы, решили здесь переночевать без костра, без теплых вещей. У них даже спальников не было, не говоря о палатке! По сути, они себя приговорили. А руководитель (тот, которого мы увидели первым) сумел слезть с прижима и пошел искать тропу. Вот тут-то он и заметил наши лыжи на берегу! Часа два, по его словам, он поднимался по нашим следам к зимовью (у нас на это ушло около 40 минут), и уже не надеялся, что найдет нас. Уже перед самым домиком заблудился в темноте, потому что в фонарике села батарейка. И только слабый огонек нашей догорающей свечки сквозь маленькое окошко зимовья спас его. А дальше – вы уже знаете.

Как мы разместились в этом двухместном зимовье 12 человек, до сих пор не пойму. Ребята нам эти почему-то не были симпатичны. Всe кричали: "Какой идиот зимовье поставил на этой верхотуре!" На что я возмущенно ответила: "Этот идиот вас, между прочим, спас. А хозяин зимовья нарочно прячет свой домик подальше от тропы, потому что нижнее зимовье уже сожгли такие же вот разгильдяи-туристы".

Жалко было ребятишек, они совсем вымотались. Но утром, как ни хотелось им всем поспать до обеда, мы их подняли и настояли, чтобы они побыстрей спускались вниз, к Утулику. Ведь впереди еще хватает прижимов, промоин и обходов открытой воды. Самое любопытное, что за свое спасение (хотя мы не считаем, что кого-то спасали!) эта странная группа отблагодарила нас... бутылкой водки. Которую мы, конечно же, оставили охотникам.*