Гора Узбекистан 5100 м, Памиро-Алай, ущелье Дугоба,
5б по центру северной стены. Перепад высот 700 м.

Мы стояли на вершине Узбека, довольно легко и быстро пролезли 5б по центру северной стены, за 10-11 часов, темп восхождения ну очень приличный. Технической или физической трудности для нас не было. И я опять увидел его – «Спусковой гребень». Хотя зарекался же, что не приду сюда больше ни когда. Это одно из самых опаснейших мест в моей альпинистской практике. Напряжение последних дней достигло кульминации. Вариантов не было. Спуск только один – по 4б. Подниматься оказалось намного проще, чем спускаться. Маршрут в неизвестность. Он зловеще уходил тонким извилистым гребнем резко вниз, в туман. Снежные козырьки, красиво чередовались то в одну то во другую сторону, как на хребте динозавра. Легкий ветер переметал снег через гребень. Снежные вихри красиво закручивались спиралью – снежные флаги, они придавали ситуации какую-то нереальную фантастичность. Ширина гребня не более метра. Пробрасывал снег. Небо серое, кругом белая мгла – уныло и как-то обыденно. На душе скребли кошки, но надо идти.

Бесплатный психологический тренинг в реальных условиях, с выездом в горы. Тема – концентрации внимания, быть здесь и сейчас. Первый шаг. Втыкаю ледоруб в снег под ногами, потом чуть сбоку. Сбоку отверстие насквозь. Ледоруб легко проваливается, через него видно внизу стену, можно спокойно «уйти». Мы на острейшем скальном гребне, по бокам о снежными козырьками. Страховку организовать невозможно, снег слишком тонкий. Вариант при падении кого-то только один – прыгать в противоположную сторону, то есть страховать собственным противовесом. Двадцать метров, пол веревки прыжка с гребня? Это как с окна семиэтажки. Да... высоковато. Спуск длинный, часа два-три. Похоже на минное поле, хватит одного интуитивно неверного шага. Сложность в страховке еще и в том, что нас трое на одной веревке. Две гири, одну перевешивают. Вспомнилось почему нас было трое.

Отделение сборное. Нас, двоих иркутян, пристегнули как, типа, слабое звено, к тройке опытных почти КМСов с недалекого от нас города, как потом быстро выяснилось все с точностью наоборот. По наставлению нашего тренера, Виктора Понамарчука, сразу решили «прояснить картину». Просто не привыкли «жумарить» маршрут. Тем более, что ребята вели себя вызывающе и нагловато по поводу нашей спортивной подготовки. Но мы с Анатолием все продумали и подготовились заранее. Подходим к маршруту. 5Б – Чегеваре. Минута делов и я уже одел галоши и пендель с обвязкой, связку кручьев, как бублики через плечо и даже не собирая рюкзак полез на стену. Анатолий меня прикрывает, работаем молча. Ребята ни сном ни духом, раскидали вещи, собираются пить чай. Пока прочухали, я бью крючья на конце веревки. 40 метров пройдено, через пять минут Анатолий около меня. Все. Место первой связки занято.

Лезем нарочито очень быстро, скалолазная форма позволяет, скалы для нас легкие, чистые без льда и снега, звонко и весело поют крючья при забивке. Работать с Анатолием одно удовольствие, понимаем друг друга без слов. «Разговариваем молча.» Доверие полное. Физуха у нас отличная, спасибо Виктору Понамарчуку – всю зиму беговые лыжи. Даже поджидаем ребят. Их дело – жумарить, (подниматься по навешанным нами веревкам) и передавать крючья и веревки нам наверх. Они пытались артачиться, потом видя наш уровень, приутихли. Договорились, что мы их пропустим вперед после обеда. Так мы утверждались.

Да, почему мы остались втроем? Администрация лагеря готовилась к круглой дате – юбилею образования Узбекистана. Поэтому нас и выпускали на одноименную гору. Это была наша вторая 5Б на Узбек, первая по Северной стене (Рассоха). Спуск с вершины один. То есть про этот «приятный» спуск «парашютистов» мы уже знали. Ребята сильно приуныли. Три часа нервов по гребню, когда в любой миг надо быть готовым прыгать практически в бездну, в пропасть. Ни много удовольствия, тем более счастья…… И под утро, на подходе к маршруту, к самой стене Узбека, у одного вдруг резко, ни с того ни с сего, «типа» заболела нога. Другой, без диалогов согласился его сопровождать. Они развернулись и мгновенно растворились в темноте, ушли назад, вниз в лагерь, только слышен был, быстро удаляющийся жесткий хруст льда от их кошек по леднику. Как будто их и не было. Мы стояли ошарашенные. Да, если есть шелуха, показная бравада, в горах она рано или поздно проявиться. У меня с Анатолием сомнений идти или нет не было, все решили заранее. Было недоумение. Костя, самый отчаянный из их группы, поколебавшись, пошел с нами. Остались втроем, значит прибавилось проблем по страховке на этом спуске.

Узбек, в этот раз отпустил. Мы успешно спустились. Видимо погода была не летная, прыгать с гребня не пришлось. Парашютисты в плохую погоду не прыгают, при приземлении далеко относит, потом долго собирать. Внизу под горой моросил дождь. Мы сели перекусить на мокрые камни, еще теплые от недавнего солнца. Здесь пахло чем то земным. Сухой урюк с трудом лез в пересохшее горло. Слюны почти не было. Эмоций тоже. Полное опустошение от нервного перенапряжения. Слишком много забирает гора, но цена сегодня вполне паритетная. Нам подойдет.

Мысли чуть текли. Азия обязывает и располагает к спокойному созерцанию. Воспринимаешь все немного отстраненно, чуть со стороны, как должное. Мысли не мечаться из стороны в сторону. Костя лениво оправдывался за своих. Анатолий так же не спеша его успокаивал. На этом гребне «парашютистов», в случае срыва кого-то, нельзя было спрятаться за чужую спину. Каждый сам должен был прыгать с гребня в пропасть, для страховки. Нервы понятно не стальные канаты. Я, тоже их не осуждал. Это тебе не зебру на красный перейти. Ребят вполне можно понять.

А, я очередной раз давал себе зарок, не ходить больше на Узбека и в очередной раз думал о рисках в альпинизме. Ситуация перед выходом была патовая, тупиковая – не идти мы не могли, ни кто бы не понял, а идя мы реально знали всю опасность ситуацию. Альпинизм без риска не существует, просто без него нельзя достичь чего то серьезного. Иногда приходится идти на риск. Каким его считать, обдуманным, не обдуманным, оправданным не оправданным, рассудным, безрассудным? Грань довольно размытая, очень сильно зависит от обстоятельств. Как это: «Чтоб потом не жалеть бесцельно прожитых……». Рассудок и здравый смысл по поводу сто процентной безопасности отступают и впускают какую-то долю риска.

Как мы могли уменьшить риски? Полной, тотальной концентрацией на маршруте, контролируя каждое движение. Сваны – люди гор, говорят: «Смерти много не нужно – один зевок». А вообще, главную роль здесь, по-моему играет наличие сильной, адекватной команды, команды полной взаимозаменяемости. Какого-то коллективного разума, который не даст сделать опрометчивый шаг.

Как тогда на Кавказе, на пятерке, на Шуровского. Когда сорвался со скал Паша, и не смог дальше лезть первым. Немного поцарапался. Вместо него полез Шляпа (Виктор) – ему пролетавшей льдинкой, разбило очки. Стекло попало в глаз. Тогда полез Саша – одинокий небольшой камень попал ему в руку, следующий был автор этих строк. Через некоторое время меня заменил снова Паша. Скорость прохождения у всех была почти одинаковая и вполне достойная. Вот это была команда. Любой мог быть забойщиком. Быть хотя бы каким то боком причастным к такой команде, этим отчаянным ребятам, хоть чем то соответствовать им, было для меня всегда очень, очень важно, одним из смыслом занятия альпинизмом.

И еще это состояние неизвестности, когда в любой момент все может пойти не так, ни по плану. Может за этим и ходим в горы. Ведь внизу вся жизнь расписана наперед. Скучно. Как Андрей Андреевич Михайлов поет своим красивым голосом:

По большому счету, горы это другая страна, здесь происходит не просто переоценка ценностей, а замена одних другими. Действуют другие законы. Машина, дача, квартира-здесь ни что. А друг-это все.

С долины в горы шла непогода. По ущелью, прямо по земле, незаметно медленно, как большие серые слоны, ползли тяжелые дождевые тучи. Дымчатые сверху и совсем вороные снизу. Хотелось чая, горячего, черного, с сахаром и в сухую постель, с белыми простынями. Вытянуть перенапряженные ноги и прикрыть сожженные от солнца глаза там внизу в лагере.

Да, по поводу горького опыта нашего самоутверждения, в ту июньскую смену 1981 г., в альпинистском лагере Дугоба. Руководство лагеря, мягко говоря не совсем нас жаловало. Когда мы своим иркутским отделением пошли на тренировочную 3б и вернулись в лагерь к завтраку, ни кто не поверил, что мы уже сходили на гору. Так быстро здесь не ходят. На другой день, уже сдерживая себя, пришли чуть позже где-то в 10-11 утра. Мы не могли ходить по другому. Саяны жестко приучают к такому сверх напряженному темпу. Слишком опасны ночевки на маршруте. Холодно у нас в Сибири.

Началась конфронтация. Нас совсем перестали выпускать в горы. Слишком быстро ходим. Угроза дисклассификации лагерных маршрутов. В чем-то мы конечно были не правы. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Но мы были далеки от политики. Понамарчук ходил смурной, сначала ругал нас, потом долго уговаривал начальства. Начальство хлеб ело не зря. Но это мы узнали позже. Все было не так просто. Мы еще не знали, что расплачиваться за разрешение на выход на маршрут нам придется повышенными рисками на маршрутах. Хотя это воспринимали спокойно, потому что отношения к самим себе у нас было очень жесткое, почти безразличное. Себя мы не жалели. Впрочем, как оказалось позже, не все так думали...

Нас выпустили. Да еще на 4б Мехнат, стенной маршрут, чистые скалы. Классика жанра. Мечта для нас. Все трое опытные скалолазы. Но рано радовались. Описание маршрута было очень приблизительное. Полный нонсенс по тем временам. Стена Мехната тянется по ширине метров 200, где маршрут не понятно. То есть прямо как по русской народной сказке, поди туда не зная куда. Начальство рассчитывало, что мы попрем где попало и вляпаемся. Так и получилось. Да, еще обязали взять палатку, которую мы само собой «забыли», но от пятикилограммовой рации «Днепр», с 10 метровыми антеннами не отвертелись.

Маршрут – стена метров пятьсот, средняя крутизна около 70 градусов, много "книжек", как на полке в библиотеке живых камней. Берешь книжку-камень, а он у тебя в руке остается. Очень приличная стеночка. Мрачноватая только какая-то. Хотя скал мы не боялись. Выросли считай на скалах – на Витязе, зимой и летом, ночью и днем. Любой готов идти первым. Да, еще с Серегой Быстровым, жизнерадостным, веселым, задорным, неунывающим с заразительным смехом. И с Анатолием Аксеновым, более надежного и порядочного человека я просто не встречал в своей жизни. Всегда душа компании. Истинный маршрут, где не знаем. Полезли наугад, снизу вверх прямо на вершину, по линии падения воды. Мы попали на карнизы, которые с пугающей частотой повторялись в конце каждой веревки. И каждый следующий был больше и сложнее предыдущего.

Да, еще нюанс, за нашим лазанием наблюдала вся стоянка, маршрут как на ладони, прямо над мореной где стояли палатки. Показательные выступления как на соревнованиях. Дополнительный напряг для нас. Карниз с маху не проходится, нужно набить внизу крючьев. Максимально продумать лазание. Собраться с духом. На карнизах теряешь очень много сил, физических и моральных, напряжение предельное, большая нагрузка на руки. И мы поплыли по времени.

Сложности прибавляли галки. Представьте себе базар, или наш центральный рынок, где все продавцы и покупатели – галки. Крик и гул стоит несмолкаемый. Они расселись как зрители на стадионе, сверху над нами и галдели что есть сил. Для них была развлекаловка. По очереди, одна за одной, смешно подпрыгивали с мест и пикировали с пугающим, нарастающим воем вниз, как бомбардировщики. На бреющем проходили над самой каской. Когда на пределе сил поднимаешь голову над карнизом и в лоб сверху летит галка…… Психическая атака. Чапаев отдыхает. Мы отчаянно пытались от них отбиваться. Кричали, кидали камни, даже менялись касками, они у нас были разных цветов. Галки успокоились только к вечеру. Страшный гвал в ушах прекратился.

Впереди был последний карниз, самый большой за сегодня, сверху виднелась вершина. Отрицаловки перед карнизом метра полтора, много живых камней. Темнело. Когда я вылез на пол корпуса над карнизом и с маху вырвал живой камень, держаться стало не за что. С тоской посмотрел вниз. Падать не хотелось. Ноги почти болтались. Опоры не было, держался на мизерном зацепе. Снизу напряженно смотрели ребята. Назвался груздем – так полезай… полезай…. Из опыта знал, надо терпеть до последнего, терпеть и искать выход. Часто проблема бывает в голове, в преодолении самого себя, своего сознания, оно и не позволяет вылезти. А тело может, как с вторым дыханием. Вылез каким-то чудом.

Интересно какой классификации маршрут мы прошли, если карнизов где то так 7-8. Спускались долго. Всю ночь. Дюльферяли по заглаженным скальным сбросам. Точного описание спуска, само собой не знали. Большими сонными глазами смотрели на ночное небо. Луны не было. Неунывающий Серега Быстров, спускался вниз на всю 40 метровую веревку. Раскачиваясь на веревке, как маятник на часах с кукушкой, руками на ощупь шарил по скале, искал трещины под крючья. При этом, громко весело все комментируя, мягко говоря ругался, так он эмоционально общался с нами и еще с кем то, вспоминая всех по очереди. Потом звенела знакомая звонкая мелодия забивки крючьев. Анатолий и автор этих строк, терпеливо сонно кимарили и ждали Серегину слепую работу. Была тихая, темная ночь.С долины дул теплый ветерок. Мы, от нечего делать, любовались звездным небом. Как это у Пушкина:

Звезды висели невероятно близко и не естественно большие, как картины на стене. Прямо перед нами, на уровни глаз. Блистали всей своей красой. Необычно ярко сверкая пульсировали длинными разноцветными лучами: зелеными, синими, красными, и еще какими то молочными. С момента нашего выхода на восхождение прошли сутки. Ощущение времени изменилось, оно сжалось как пружина, спрессовалось. Перестало быть важным. Сутки, двое, какая разница. Главное сходили гору. Другая реальность – другое время. Восприятие времени, как одного единственно-цельного события – восхождения на гору. Метаморфоза, подмена времени событием.

Мы подходили к лагерю. Неуклюже-сонно ковыляли по морене. На негнущихся от перенапряжения деревянных ногах. Ни дать ни взять буратины папы Карло. Глаза слипались.

Рассветало. Нашей палатки на месте не было. Страшно хотелось спать. Интуиция не сработала, видимо уже давно уснула. Я открыл полог первой попавшейся палатки. Постелено на троих. Спит один. С радостью ввалился и тут же не раздеваясь уснул. Борзость и наглость невиданная. На самом деле оказалось еще хуже. Проснулся я от легкого покашливания над ухом. На меня в упор смотрел наш нач. уч. лагеря. Я от стыда опустил глаза…… и…… задом предельно аккуратно вылез из палатки. Да, ну такой наглости он от нас точно не ожидал, или промолчит или разнесет по полной. А, что будет, то и будет. Вспомнил про восхождение и про себя стал напевать:

Меня уже искали, начинался разбор нашего восхождения. Все шло как обычно, Анатолий дипломатично, тактично и методически верно говорил то, что все хотели услышать. Я сонно посмотрел в сторону и вздрогнул, к нам шел нач. уч. лагеря. Обычно он на разборах не участвовал. Это был главный кардинал нашего лагеря. Он расставлял фигуры на шахматной доске, и двигал ими. Без него ни одна пешка ни сдвинется с места. Это из-за него мы лезли по 4б через 7 карнизов, и ночью спускались по отвесной стене, так он пытался остудить наш Саянский пыл. Из-за него два раза ходили на спуске по гребню парашютистов, на пятерках «б» на Узбеке. Таким образом он выполнял план в подготовке к юбилею Узбекистана.

Так, считаем «Один, два, три». Мы же все «три» положенные испытания прошли. Бог любит троицу. Что еще? Если подошел, то что то еще придумал, на наши головы. Смиренно ждем. Сейчас он начеркает мелком Тамерлана нашу судьбу на ближайшее время. Нач. уч. обворожительно улыбался. Со стороны очень даже приятный, подтянутый, спортивный мужчина. Похвалил нас за отличное скалолазание на маршруте. И мило……… попросил взять на следующую пятерку, на «Сагу», радистку Кэт, пардон врача Галю. Местную звезду – стройную красавицу, и неимоверно гордую перворазрядницу. Это конечно не просьба – приказ.

Наконец-то. Это было признание нашего альпинистского уровня. Дальше дорога открыта. С кем попало таких девушек не отправляют. Если просит, значит клиент слабый. Но опять же хорошо, что есть еще мужчины, которые исполняют капризы женщин. Галя провисла почти под самой вершиной, на провешенных косых перилах, очень поздно, уже по темноте, когда все уже промокли и предельно устали. Скалы, крутяк градусов 70. Тихо шел мокрый снег. Свет Луны ярко все высвечивал. Мы никак не могли найти место под палатку, слишком крутые скалы. Маршрут оказался довольно сложным, скально-снежным, утомительным и длинным. Она болталась на провисшей петлей перильной веревке. Сама не могла вылезти, даже на зажиме, не хватало сил. Ситуация опасная. В таком случае, очень легко задохнуться в обвязке. Диафрагма поднимается вверх и перестает работать, не помогает вдоху-выдоху.

Вылезти на зажиме по перилам – простая задачка, даже для самого начинающего. Мы сбросили устоявшееся чопорное приличие к девушке. Кричали не своим голосом, чтоб привести ее в чувства. Потом уговаривали уже интеллигентно, мягче. Ничего ни помогало. Подобраться к ней было очень сложно. Мы поднимались ни прямо вверх, а по косой. Выручил Володя Каратаев. Дюльфер вниз. Раскачался как на качелях и маятником добрался до нее и помог вылезти.

Палатку поставили уже заполночь. Красиво расположились на мизерном снежном гребешке. Утром ослепительно яркое солнце. Вершина совсем рядом. Свежий снег кругом сияет, жжет бликами глаза. Зрелище вокруг потрясающее. Острый снежный гребешок, на нем палатка, обрывы в обе стороны, метров по пятьсот. Кругом застывшие, сверкающие снегом и льдом стены гор. Неестественно темное, почти фиолетовое небо. После вчерашнего снега, застреляли первые лавины. Масштабы поражают воображение. Настроение отличное. Спуск по мелкой сыпухе до самого ледника. Сыпуха – это мелкие камни, встаешь и лениво передвигая ногами, как на эскалаторе вниз. В общем все удачно. Про ночную спасаловку все забыли, как будто ее и не было. Немного адреналина, для разнообразия.

Обычные альпинистские будни. Перевертыш для мозгов. Другая, не до конца осознанная, реальность зачем-то нужная нам. Зачем? Каждый наверное отвечает для себя по своему. Почему я пишу этот рассказ? Может из-за того, что когда ходил в горы, дома меня не понимали. Принимали за непонятную юношескую блажь и легкое сумасшествие.

А на заводе считали, что в горах я конечно же отдыхаю, ну как на Черном море. Было даже научное обьяснение – удовлетворение личного эго. Но я, буквально бежал в горы, в мир физически и психически здоровых людей, в мир других ценностей и необыкновенной красоты гор. Как это: «Горы – лучшее лекарство от душевной простуды». А риски и опасности конечно щекотали нервы, но были лично для меня больше как приложение, необходимое и обязательное. Может быть, мечтать не вредно, когда прочтут этот рассказ люди, далекие от гор, их так же, как меня коснулось бы хотя бы чуточку, краем такая же «непонятная юношеская блажь» и «легкое сумасшествие». Хотя…