в Иркутске 16:10, Мар. 29    

Записки озабоченного или coming up on the Mounku-Sardyk mountain

Отчет о горной экспедиции 6-8 января 2003 г.

(Курсивом в тексте выделены слова, слегка измененные редакцией)

Что бы я не делал в этой жизни, скорее всего дело двигается когда я или под кайфом, или под мухой – процесс написания этого отчета – не исключение... Но есть и обратная сторона медали – присутствуют некоторые несуразности в изложении, онтологические неточности... так что не судите строго.

Альпинист из меня никакой – пиво, девки и тяжелый рок сделали свое черное дело. Я задыхающийся балласт с выпученными от напряжения глазами – и, когда-нибудь меня это достанет, – я когда-нибудь дерну за веревочку впереди идущего – и когда-нибудь все мои мучения навсегда прекратятся...

Но пока Костя снова и снова тянет меня в горы... В прошлом году мне удалось отмазаться – тогда я разнюхал, что падает скорость света в вакууме – и под этим благовидным предлогом сачканул – но в этом – эти физики ничего нового не открыли – они что там, фекалии ведрами едят вместо научных открытий – ни одной зацепки...

А тянут меня исключительно из-за машины – она большая и с экстендид клитренсом... не то что Костина трахома ...сидишь, скрючившись в три погибели, уткнувшись в промежность... Есть, конечно, и у ней один концептуальный недостаток... неудобно трахаться на капоте... ну да ладно – это сейчас не актуально...

А не актуально потому, что сейчас нас сугубо четверо самцов. Почему-то вспомнилось Мальвина – да, жаль что ее с нами нету – очень жаль. Я, вообще, всегда с подозрением смотрю на мужские экспедиции 2х2 – очень уж это смахивает на сборище латентных гомосексуалистов с нескончаемым зудом в заднем проходе. Я все-таки сторонник колесной формулы 4х1 – это конечно, тоже извращение – но это здоровое извращение. Женская матка, как не крути, задает тонус всему предприятию... Тем более, видели бы вы Мальвину – она живой пример следования призыва доктора Келлога – «укрепляйте разум, а не гениталии» – и еще более живой пример его тщетности – лицо ее не обезображено интеллектом, но в глазах горят огоньки, которые подтпитывают искры, высекающиеся из междуножия при быстром подьеме... также в наличии имеются крепкие буфера, роскошные ягодицы и хорошая выносливость – качества одинаково ценные как в альпинизме, так и в постели... сидит она сейчас, наверно, бедняжка, и наяривает свой мандибулярный цап цап цап тычком ледоруба – а что ей еще без нас делать – ну, Мальвина, погоди – мы до тебя еще доберемся...

О.К. А кто же они – эти отважные горовосходители, как могло показаться со стороны, а я бы назвал простым русским словом – дебилы: Костя – наш бессменный руководитель походов – в свободное от гор время, он насиживает гемморойный узел, в федеральном... Это, так называемый, интернетвампирический центр. Их задача – впарить оптом-волокно лопухастым клиентам – зачем им столько волокна уже ни те, ни другие не знают, но технологическая гонка продолжается – волокно становится все толще и толще – уже, наверно, толщиной со здоровый хрен, и им опутывают и опутывают клиента как паук муху-цокотуху – и сосут, сосут с него бабки... Олег – обладатель ученых степеней, преподаватель научных дисциплин, доцент, будущий профессор – хотя Костя прямо обвиняет его в пожирании нечистот – но, я думаю, он просто завидует – ему-то степень не дали, хотя у Кости есть борода, а у Олега только очки – и чтоб Ефиму неповадно было – Ефим в небольших перерывах между потрахушками, пьянками и ролевыми играми [1], умудряется учиться в физико-технической аспирантуре – конечно, он туда пошел только для того, что бы отмазаться от армии – на науку ему, по-моему, накласть – по крайней мере я от него ни одного научного высказывания не слышал, но все равно, недалек тот час, когда он получит какого-нибудь кандидата – вот Костя утрется – ноль в научной степени, он будет руководить кандидатами – будущими докторами. Самое интересное, что в этой, достаточно разношерстной компании, которая, в общем-то, не страдала скудоумием, существовал лишь один объединяющий аспект – никто не мог толком объяснить – а на хрена, собственно, мы поперлись в гору, включая и меня, хотя я и пытаюсь это сделать.

Тем временем, мы миновали выжженную бурятами, подсечно-огневым земледелием, Тункинскую долину и упираемся в шлагбаум, отсекающий дорогу на Окинское плато. Но нам туда и не надо. Паркуем машину у поста ГИБДД, обедаем позами, отрыгиваем и начинаем свой путь – мы поднимаемся к подножию Мунку по льду Белого Иркута, по огромному ущелью раскинувшегося как створки огромного-преогромного женского полового органа – с обоих сторон древнейшие скалы, покрыты протоплазменной слизью давно ушедших эпох... миллионы лет назад до нашей эры, здесь скреблись динозавры... потом – плотоядные ящеры... потом – мамонты... и наконец мы – жалкая тень этих титанов духа...

Уже смеркалось и холодалось как мы нашли на высоте 6000 футов большое поле для установки своей 500-долларовой палатки. Косте зачем-то понадобилось целых 15 огроменных камней – боится что ли, что ее унесет на хрен... и мы, как антисизифы, выворачивали огромные валуны и тащили их сверху-вниз ...особенно отличился Ефим – приволок аж целый камень. Палатка установлена, Костя раскочегаривает свою супергрелку, газа которой, до конца похода так и не хватило. На моих часах минус 18 градусов – выходить никому не хочется и поэтому он нагребает снег в котелок, прямо из под себя. После того как мы пожрали и чуть-чуть выпили – идти на улицу, для оправления естесственых потребностей было большие ломы – пришлось высовывать член из палатки как можно дальше – Ефиму еще вздумалось закурить – он тоже для этих целей высовывался – все, конечно, не очень удобно – утром еще, Костя на нас орал – чистоплюй – про желтый снег вокруг палатки – хорошо, палатка тоже желтая.

Становится совсем холодновато – поэтому я ныряю в свой супер-спальник не раздеваясь, прямо в пуховке... зуб на зуб не попадает... рядом трясется Ефим, за ним Олег, последний Костя – если бы не холод – это было бы похоже на какое-то массовое рукоблудие... Потихоньку все успокаивается, но какая-то хрень начинает неравномерной дробью стучать мне по спине – тук... тук-тук – звуки явно животного происхождения. Костя потом разъяснил, что это серебряные копытца... Утром, просыпаюсь от жары и влажности – спальник мокрый, а сверху с полога палатки капают ледяные сталактиты, которые успели нарасти за ночь от наших вздохов и выдохов... т.к. перед походом, я нажрался для скорости всяких транквилизаторов у меня случается охеренная эрекция – была бы рядом каска – я бы запросто пару ударов УИАА нанес по ней... окончательно просыпаюсь от какой-то возни – Ефим – дежурный – простебал все сроки с закипанием, поеданием, выпиванием и выходом на маршрут и теперь, чуть ли не пятой точкой сидит на скороварке, что б она побыстрее вскипела – чему я очень радовался, отлеживаясь до последней минуты, хотя Олег уже собирался, а Костя в это время мастурбировал в позе лотоса, уставившись в полог палатки. Что он там себе вообразил... а салева-орел... явно ему мерещится сладенький spread-eagle [2]... вот что значит день без бабы...

После того, как вода закипела у Ефима вместо того, чтоб по быстрому пожрать, проклюнулись какие-то быдловские замашки – он сказал "Сэр, налейте мне чашечку кофе". Костя вполне культурно ответил – "Сэр, сейчас не время пить кофе..." Но сэр, видимо, от высоты и холода с катушек съехал... – "Я настаиваю на чашечке кофе" (Ефим)... "Что??? ************* чашечку кофе???" (Костя). Надо сказать, что Костю и раньше прибивало на приступы сионизма, но пока такого удачного случая, когда смешивалось личная «любовь» и безличная ненависть, ему еще не представлялось – Костю понесло – он зашел издалека, с Моисея, который слишком мало водил свой народ по пустыне – остались-таки нехорошие товарищи, он обстебал и Карла Маркса со своим любовником – Энгельсом, присовокупив туда и улицу Урицкого, которые развалили Россию, как будто это могло иметь какое-то отношение к Ефиму... потом он обвинил его в социальной мимикрии... пришла очередь Джона Р.Р.Толкиена – свалив в одну кучу орков, Гэндальфа, Сауронов, Арагонов, Фродо Бэггинса и Боромира, он перемешал это все с дерьмом и размазал тонким слоем по всему Средиземью... закончил он Джорджем Соросом и фондом открытое общество и на этом успокоился – так как Сорос отвалил ему кучу денег на развитие оптом-волокна... Впрочем на Ефима это не произошло ни малейшего впечатления... "Я лучше жрать, какать и онанировать не буду" – сказал он – "но без чашечки кофы – хрен вам куда пойду..." И Косте пришлось, скрипя зубами и яйцами, плеснуть ему пинту кипяточка... а воды катастрофически не хватало... тут еще и Олег «угостил» всех сушеным мясом – оно тут же встало поперек горла, а то и полезло обратно... да, сухой завтрак, скажу я вам – удовольствие похлеще сухого онанизма.

Чтобы наверстать упущенное время, вылетаем из палатки, как черти из табакерки, и рвем так, словно это был спринтерский забег. Не желая отставать, я вчистил за всеми на полных парах, но не тут-то было – уже через пять минут я окончательно выбился из сил – хорошенькое начало – такая яйцерубка не для меня – и я начинаю отставать – смотрю на часы – оба-на – 7 300 футов между оранжевым балтийским и моим, некстати поникшим, буями, ... а надо чуть ли не в 2 раза больше...

Да уж... куда мне угнаться за нашими спортсменами – Костя еще безусым и безбородым, не напрягаясь, залазил на Бабху [3], а это, между прочим, почти 10 тысяч футов – ему это понравилось, потом, когда выросли усы, он залез на бабцу, понравилось меньше, но трудозатраты показались ему такими же – то есть никакими – и теперь он с одинаковой легкостью проделывает и то и другое. Олег – прирожденный спортсмен-рекордсмен – купил велосипед и, не смазывая, прямо с магазина рванул покорять достижение по езде на Байкал – и он бы его покорил, но с непривычки так натер промежность, что мог ходить только нараскоряку – естественно, с такой проблемой, ему прямой путь стать лыжником-конькоходом – и он стал им, наматывает по 100 км в отрогах Хамар-Дабана. Ефим получил закалку в ролевых играх – месится с такими же придурковатыми... кто–то там пустил слух, что если найти какое-то кольцо и натянуть его на член, то жеребячья эрекция обеспечена – вот они и рубятся картонными мечами.

Тем временем, мои товарищи отстают от меня все дальше и дальше – издалека, сквозь пелену муара их одержимая поступь напоминает мне, как с таким же упорством перлись на шаманскую гору древнерусские жрецы-язычники, чтобы совершить обряд спермоприношения.

А я еще скребусь между отметками 8000–9000 футов – в голову лезут всякие нехорошие мысли – это запоздалое раскаяние за необдуманный поступок – чтобы вытеснить их, подсознание навязывает дебильную мелодию Квазимоды – иду и повторяю "я душу дьяволу отдам за ночь с тобой, я душу дьяволу отдам за ночь с тобой" – что за чертовщина, как бы от нее отвязаться – смотрю – впереди вихляет бедрами Ефим – пытаюсь телепортировать на него – нет, Ефим, я душу дьяволу ни за что не отдам за ночь с тобой... Наконец, выходим к высокогорному озеру – Костя с Олегом уже превратились в исчезающе малые величины... я, как измочаленная одалиска, припорошенный снежком, словно фестончиками слюды, перебредаю озеро... открываю глаза и смотрю наверх – мать-мать-мать – вот она Мунку – величественная картина – она высится как пирамида Абрахама Маслоу, с самоистязанием плоти на самой вершине – как же я туда запрусь япона-мать... Ставлю себе цель – 10 000 футов, а потом – пошло оно все на хрен... но до них-то тоже надо дойти, особенно, когда тишь да гладь озера сменил крупновалунный, ноговыворачивающий курумник – я иду по нему очень медленно и осторожно, балансируя как цирковая лошадь на канате. А тем временем, даже Ефим уже скрывается от меня в тумане, как та лошадь от ежика. – А я иду и напеваю – "I’ m alone here/with emptiness, eagles and snow" [4] – и от этого идти становится легче, как будто открывается второе дыхание... у меня всегда так – сначала вроде нормально, пока не началось, потом очень хреново, а потом вроде опять нормально...

Наконец, курумник кончается и начинается снежно-твердый, бесконечный, устремленный вверх, как летящий фаллос, взъем-выход на предвершинный гребень. По желтым пятнам и зубчатым следам, догадываюсь, что пора бы одеть и кошки. Работа пошла еще веселее, – хотя однообразность и монотонность ходьбы здорово напоминает генитальную долбежку пенсионеров.

Я даже начинаю догонять Ефима, но его долговязая фигура не мотивирует – да... если б впереди маячил не он, а могучая стать тыльной стороны Мальвины... и шла бы она в одном пенделе – в этом хитросплетении парашютных строп – без исподнего – с торчащей наружу мохнатой зверушкой и в обвязке вместо бюзика... между ног извивается конец (не подумайте ничего плохого – конец веревки), уходящий куда-то вдаль... – да, я бы получил двойное ускорение: каменная вершина и ее диалектический двойник – звездообразная расщелина между ног – суть явления одного порядка для усталого путника изможденного мастурбацией.

За такими размышлениями я, сам того не замечая, проскакиваю отметку 10 000. Это меня радует. Начинаю подмерзать – особенно руки – грею их, но вместо этого замерзли яйца – не следует греть все это в одном месте... надеваю уже третью пару рукавиц... для поднятия энергии начинаю со свистом из-за соплей нагнетать прану – но кроме звона в яйцах ничего не ощущаю – наверно, чакры засорились – трахнул бы кто-нибудь ледорубом по Муладхаре, прочистил – глядишь, прибавилось бы мощности в моем моторе...

Монотонные движения успокаивают мысли, но я их будоражу, силясь понять – зачем все-таки люди идут в горы... но это ладно, самое главное, я не могу понять, за каким хреном я туда иду... Наверно потому, что я человек действия, а не мысли – дилемму между «думать, а потом делать» и «делать, а потом думать», я выбираю в пользу последнего – и не потому, что пока будешь «думать», «делать» уже будет поздно, а потому, что можно надумать до того, что и «делать» не надо, а я с этим не согласен – «...даже если от этого совокупления родиться только кровь и гной, все равно, в нем есть живое дыхание жизни. Сухой, раздолбанный кратер может быть и непристоен, но бездействие – еще непристойнее. Паралич – богохульство более страшное, чем самое ужасное ругательство» [5] – вот, что сказал по этому поводу мой любимый писатель.

Наконец, выходим на предвершинный гребень – по гребню идет государственная граница, а за ней раскинулась чудесная страна Монголия – там, на зеленых лужках пасутся низкорослые, но чрзвычайно трахолюбивые лошадки Пржевальского, в пустыне живет олгой-хорхой – самодвижущийся фаллос, эякулирующий синильной кислотой, а в степи прыгают тушканчики, которых ошибочно называют мексиканскими – у меня есть возможность хоть одной ногой постоять на этой земле, что я и делаю – осторожно, как можно дальше, засовываю ногу за гребень... ура! я был в Монголии...

И, вот, наконец, 7 января – 2.52 p.m. по пекинскому времени и с 13 000 футами высоты на моем хронометре – мы с Ефимом на Мунку! На самой вершине стоит православно-католический крест – прикидываю – как бы на нем смотрелся распятый Ефим – нет, тля – крест не выдержит – всех нас надо сразу в ад, с нашими грехами, тем более, что его врата находятся совсем рядом, за озером Хубсугул, на границе внутренней Монголии и Китая... Тем временем, мы фотографируемся против ветра... оправляемся... и направляемся вниз... идти пешком совсем не хочется, взять бы сейчас, разбежаться и стегануть отсюда, полетев как в «Зимней спячке», под Die Fantastischen Vier...

Добрый Костя, заботясь о нас, когда мы еще поднимались, напутствовал – "не обморозьте табло на спуске" – только сейчас я понял о чем это он – на моем хронометре ветер 30 м\с со снегом... дышим через раз, закрывая морду рукавицами, но Костя, видимо, не то табло имел в виду – надо было прикрывать промежность – походу, мне так надуло между ног, что я подморозил предстательную железу, после этого, естественно, я на некоторое время, напрочь утрачиваю всякий интерес к гребле... Обратный путь кажется бесконечным – мы с Ефимом минуем уже очередную бесчисленную по счету плоскотину, а палатки все нет и нет – я уже начинаю подумывать, что ее скоммунизмдили – и Костя с Олегом, как Шерлок Холмс с Ватсоном, бросились догонять злоумышленников.

Когда подходим к палатке, уже темнеет... газ закончился, а вместе с ним и надежда на жидкий ужин, а сухой ужин, скажу я вам, удовольствие похлеще гребли без майонеза – тем более, что хлеб, колбаса и прочие субпродукты на морозе превратились в камень и нам приходиться грызть их как сибирским лайкам... После удачного восхождения, традиционно обмываем это дело... Костя, тяпнув лишка водки, как обычно, затевает диспут-дискуссию... на этот раз он заявил, что женщины не только дают, но женщины и берут... с Костей никто не спорит, но он не унимается и с настойчивостью одержимого повторяет снова и снова – «женщины не только дают, но женщины и берут» – видать, эта мысль крепко озарила его, когда, он очнулся после очередной вечеринки с падшими женщинами, без копейки денег в кармане и воспаленным шанкроидом на потасканном члене... разгорается вялая перепалка мнений, но разговор не клеится... переходим на снаряжение... Ефим хвалит велосипеды, Олег пытается продать налобный светодиодный фонарик, бьющий на 100 метров... уже хочется спать.

Тяжело спать в жаре, в промокшем спальнике, когда двое мелко строчат, а третий такие рулады своим шноркелем выделывает – как неисправный туалетный бачок в коммунальной квартире... но, Слава Богу, после полуночи все стихает... остается лишь ветер. И серебряные копытца – опять кто-то стучал меня в спину...

Утром не спеша собираемся... сматываем манатки и – даунхилл райд... воспоминанием о нас осталась лишь вытоптанный снег, густо усеянный желтыми пятнами, да большая куча, наваленная Ефимом напоследок... Все спускаемся прямо по ледовому руслу в кошках. После стрелки, в месте слияния Белого Иркута с Мугувеком, я опрометчиво снимаю кошки, и, тут же, естественно, неслабо хряпаюсь. Рву себе штаны, замок фонарика и лямку рюкзака – после этого, осторожно, как скребущийся ежик, расставив ноги и руки, с перекособоченым рюкзаком, продолжаю движение... Под конец идти становится все труднее и труднее... и вот я уже похож, по словам Кости, на школьника, отправившегося в поход выходного дня... – группа не рассчитала свои силы, ночью не спала – обожралась и блевала – но под утро надо возвращаться, бредя из последних сил – вот такую жалкую картину я представлял... Наконец мост, пост – переодеваемся, фотографируемся с гаишниками и... Мы едем по Тункинской долине, выжженной бурятами, подсечно-огневым земледелием... каждый думает о своем – кто-то хочет поскорей помыться, кто-то поскорей поонанировать, кто-то – поскорей вернуться сюда назад, а кто-то – больше сюда не возвращаться никогда – и это правильно, потому что каждому свое [6].

Данил Ильиных
Иркутск-Мунку-Иркутск, январь 2003

1. Та же самая гребля с пьянкой, только костюмированная а-ля Толкиен.
2. Салева-орел – логотип производителя палаток – стилизованное изображение орла, spread-eagle – жанр эротической фотографии – модели широко раздвигают ноги, демонстрируя гениталии.
3. Пик Бабха – вершина Хамар-Дабана.
4. Из Deep Purple
5. Г. Миллер «Раком в тропиках»
6. Еклессиаст



(Подготовка и редакция материала – Евгений Тютрин, Константин Киселёв)